Мучимые ересями

— Как говорит Мейкел, по одной битве за раз, — согласился Мерлин. — Во-первых, мы разорвём политическую и экономическую удавки Храма, а затем займёмся ложью в самом Писании. И это, Кайлеб, будет ещё более жёсткая борьба, во многих отношениях. Тот факт, что восемь миллионов грамотных колонистов оставили так много писем, дневников и личных записок — абсолютно честных, насколько им было известно — о том, как они взаимодействовали с «архангелами» и о своём опыте в день самого Творения, оставит нас с кошмаром, когда мы попытаемся сказать всем, что всё это ложь. Простой факт, что у меня есть пещера, набитая технологическими игрушками, не поможет «волшебным образом» заставить девятьсот лет веры исчезнуть в одночасье… или сделать так, чтобы люди, разделяющие эту веру, чувствовали себя немного счастливее от возможности попасть в ловушки Шань-вэй. Вот почему нам нужны такие люди, как Хоусмин, Рейян, Ражир Маклин и все остальные. «Научная революция» на Сэйфхолде должна прийти изнутри, а не быть передана каким-то сверхъестественным приспешником Шань-вэй, и мышление, которое с ней связано, должно заразить всю планету. Я только надеюсь, что мы сможем избежать целой серии религиозных войн между людьми, стремящимися принять новое, и людьми, отчаянно защищающими старое как свою единственную надежду на спасение.

— Я ведь не увижу при жизни, как Сэйфхолд снова построит такие «разведывательные скиммеры», правда? — тихо спросил Кайлеб.

— Я думаю, что нет, — так же тихо подтвердил Мерлин. — Мне бы хотелось, чтобы ты смог, и я полагаю, что это может случиться. Но я боюсь того, что произойдёт, если мы так быстро вдолбим правду во всех живущих. Может быть, всё изменится, может быть, я слишком пессимистичен. Но у меня и так достаточно крови на руках, Кайлеб. Я не хочу больше того, что должно быть.

— Кажется, я наконец начинаю понимать, почему ты так одинок, — сказал Кайлеб. — Ты не просто единственный человек, который помнит, откуда мы все на самом деле пришли. Ты единственный человек, который увидит, как такие люди, как я, отец и Шарлиен, умрут и оставят тебя сражаться во всё той же битве без них.

— Да. — Кайлеб едва расслышал это единственное слово, и Мерлин на мгновение закрыл глаза. — Да, — повторил он громче. — И если ты хочешь взглянуть на это с другой стороны, я думаю, что у меня есть очень хороший шанс быть лично ответственным за большее кровопролитие, чем у любого другого человека в истории.

— Драконье дерьмо! — Кайлеб произнёс эти два слова так резко, что Мерлин дёрнулся в своём лётном кресле. — Не пытайся винить себя, Мерлин! — продолжил император чуть менее резким тоном. — Лангхорн, Бедард и Шуляр — вот те, кто построил этот беспорядок, а Клинтан, Мейгвайр и Трайнейр — те, кто были готовы убить целое королевство, чтобы поддержать его! Неужели ты думаешь, что всё это каким-то волшебным образом прекратится, если ты просто решишь оставить всё в «довольно хорошем покое»? Ты же не настолько глуп.

— Но…

— И не надо мне никаких «но», — прорычал император Черис. — Это беспорядок, тысячи людей будут убиты, может быть, миллионы, и ты — и я, и мои дети, и мои внуки, если это то, что нужно, — окажемся прямо в центре этого. Но в конце концов, Мерлин Атравес — или Нимуэ Албан — правда победит. И частью этой истины является тот факт, что группа своекорыстных, коррумпированных тиранов решила использовать Самого Бога в качестве тюрьмы для всех остальных. Я помню кое-что, что я читал в той «Истории Земной Федерации», которую оставил Святой Жерно. Что-то о поливании дерева свободы^[38] кровью патриотов^[37]. Лично я бы с таким же успехом полил его кровью нескольких тиранов, но это не меняет правды о том, что иногда людям приходится умирать за то, во что они верят, за свободу, которую они хотят для себя и своих детей. И это не делает тебя ответственным за это. Во всём виноваты люди, построившие эту тюрьму, те, кто так долго пытался задушить дерево. И не вини человека, который пытается эту тюрьму разрушить.

В кабине разведывательного скиммера на несколько секунд воцарилась тишина, а затем Мерлин Атравес криво усмехнулся.

— Я постараюсь, Ваше Величество, — сказал он. — Я постараюсь.

.XVIII.

Комнаты Императрицы Шарлиен,

Королевский Дворец,

Город Теллесберг,

Королевство Черис

Императрица Черисийская сидела, свернувшись калачиком в удобном кресле в своих роскошных апартаментах в Теллесбергском Дворце, поджав под себя ноги. Именно так она сидела, когда волновалась, с тех пор как была маленькой девочкой, несмотря на все усилия её матери, барона Зелёной Горы, дяди и Сейры Халмин, пытавшихся избавить её от этой привычки. Она никогда не понимала, почему королева не должна сидеть так, по крайней мере, наедине, и её многочисленные родственники и верные слуги обнаружили, что её упрямство распространяется не только на государственные дела.