Мучимые ересями

— Ваше Величество, мы… — немного резко начал было Каменная Наковальня, но Кайлеб покачал головой.

— Простите меня, милорд, — перебил он. — Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я легкомысленно отношусь к ситуации, и я ни на мгновение не ставлю под сомнение вашу личную честь или графа Тартаряна. С другой стороны, хотим мы признать суть дела или нет, все мы знаем, что кто-то в Корисанде будет придерживаться именно этой точки зрения, чтобы оправдать активное сопротивление Империи. Это произойдёт, милорды, и все мы это знаем. Когда это произойдёт, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы избежать чрезмерной ответной реакции, но для тех, кто несёт за это ответственность будут последствия, и эти последствия будут суровыми. В этом отношении у меня не больше выбора, чем у любого другого светского правителя, как бы вовлечённые в это ни оправдывали свои действия. Я не буду пытаться обмануть вас в этом вопросе, а вы не поверите мне, если я это сделаю.

Каменная Наковальня мгновение смотрел на него, а затем кивнул с искренним, хотя, возможно, и неохотным, уважением.

— Во всяком случае, милорды, — сказал Кайлеб более весёлым тоном, — я полагаю, что мы все понимаем исходные позиции обеих сторон. Как я уже сказал, мои условия и требования по существу просты, хотя я не настолько наивен, чтобы полагать, что их выполнение не будет сложным, трудным и — к сожалению — вполне возможно сопровождаться дополнительным кровопролитием. Я бы предложил вам сейчас вернуться в Менчир и обсудить их с другими членами Совета. Если вы не возражаете, я бы рекомендовал нам встретиться снова завтра, когда вы сможете дать мне представление об ответе Совета, и мы сможем продолжить эти дискуссии, если таково будет решение Совета. Тем временем перемирие между нашими двумя армиями будет продолжаться.

— Я полагаю, что это звучит разумно, Ваше Величество, — рассудительно согласился Каменная Наковальня, хотя он, должно быть, так же, как и Кайлеб, понимал, что, в конечном счёте, у Совета не было другого выбора, кроме как принять условия Кайлеба. И, как подозревал Кайлеб, хотел ли Каменная Наковальня признать это или нет, они с Тартаряном должны были признать, что требования Кайлеба были не просто разумными, но минимальными, в данных обстоятельствах.

— Однако, прежде чем вы вернётесь в город, — сказал император, — я надеюсь, что вы окажете мне честь отобедать со мной и моими старшими офицерами. Я устроил так, что некоторые из наших гостей присоединятся к нам за столом, — добавил он, и хотя его улыбка была слабой, она всё-таки была теплее, чем любая из тех, которыми они обменялись, когда он кивнул сэру Корину.

— Ваше Величество, — сказал Каменная Наковальня, тоже улыбнувшись, — эта будет честью для нас.

.III.

Королевский Дворец,

Город Черайас,

Королевство Чизхольм

Императрица Шарлиен оглядела маленькую, знакомую совещательную залу.

Она подумала, что за эти годы она многого добилась в этой зале. И никогда ещё она не была вдали от неё так долго. Прошёл год и два месяца с того дня, как она покинула Чизхольм, чтобы выйти замуж за Кайлеба Армака, и временами ей казалось невозможным поверить, что за столь короткое время произошло так много событий.

Пройдя через комнату к открытому окну, она положила руки на подоконник и, когда она посмотрела в него, её взгляд смягчился от воспоминаний. — «А ведь правда, что отлучка заставляет взглянуть на знакомые вещи свежим, новым взглядом», — подумала она, наслаждаясь видом холмов, крыш и деревьев. За ними она могла напрямую разглядеть живой голубой мрамор Вишнёвой Бухты, а воздух был прохладным, но не морозным, словно предупреждая её о приближении чизхольмской осени. Без сомнения, после долгого пребывания в Черис, он показался ей ещё прохладнее, чем раньше, и она внутренне содрогнулась, поглядев на листья, пребывающие на грани сезонных изменений, и подумав о приближающейся зиме. Если она думает, что Черис сделала её чувствительной к этой прохладе, то зима, в самом деле, будет ледяной! И всё же, даже думая об этом, она поняла, что в идее зимы было что-то такое, что казалось почти утешительным, часть жизни, которую она всегда знала, и её дрожь превратилась в улыбку, когда она подумала о том, как эта зима будет отличаться от предыдущих.

«И насколько теплее будет твоя постель, ты имеешь в виду», — сказала она себе и хмыкнула.

— Ты даже не представляешь, как мне хотелось услышать, как ты это делаешь, — произнёс голос позади неё, и она с улыбкой обернулась. Её мать улыбнулась в ответ, затем подошла и села за совещательный стол. Барон Зелёная Гора оказался у стола мгновением раньше неё и подвинул для неё стул, и она посмотрела на него через плечо, когда он придвинул его ближе к столу, как только она села.

— Спасибо, Марек, — сказала она.

— Всегда пожалуйста, Ваше Величество.