Мудрецы. Цари. Поэты

Тьфу!.. Что за малая месть?.. Что за малый расчет?..

И я слезаю с его спины…

…И остались чистыми нетронутыми девичьи занданийские лебединые одеяла и простыни мои… Я дева-вдова… Я Ханифа-Тюльпан… И ушли навек женихи мои… И не на простынях моих, а в земле лежат женихи мои…

…Ханифа-ханум, Ханифа-Тюльпан, мы путники… Идем на хамаданскую священную дорогу… Идем в Мекку!.. К Богу… И вот заблудились затерялись в ночи студеной земной…

…Но под видом странников могут прийти ангелы божьи… Пойдемте в кибитку мою… Отогреетесь… Зеленого чая напьетесь… И чургота… И шафранового айвового плова. Плова… Плова…

— Тимур!.. Того… Шафранового золотого айвового плова… Тимур… ты вздрогнул?..

— Насреддин!.. Того золотого шафранового не остывшего доселе плова Текины-хатун матери моей… Ты помнишь?.. Ты вздрогнул?.. Ты изошел древней ветхой сладкой забытою сиротской той! той! той! слюною голодной?.. Вспомнил?..

— Амир. Всегда помню…

…Сирота!.. Найденыш!.. Пыль!.. А я иное помню!..

Тогда… Тогда мы были молодыми… Айя!.. Уран!.. Учча! Ачча! Уф! Уф!.. Как близко!.. Как далеко… Помню!..

Аллах!.. Когда мы были молодыми — мы съедали по барану и ложились в ивовые прохладные тихие хаузы — и вода становилась жирной и терпкой и густой от крутых источающих тел наших!.. да!..

Аллах!.. Когда мы были молодыми — мы проглатывали плоды дерев с кожурой и косточками!.. Зеленые незрелые налитые плоды в зеленых садах Ходжа-Ильгара!.. (А теперь стоят снежные деревья одичалые!)

Аллах!.. Когда мы были молодыми — мы в нетерпенье прокусывали женам напоенные соски грудей чрез тонкие сквозящие маргеланские ферганские бухарские одежды!.. да!..

Да!.. Насреддин! Зеленые плоды сладки хмельны остры в зеленых дальних садах Ходжа-Ильгара… в шелках разорванных разворованных распахнутых разъятых!..

— Амир!.. Ты всегда был вором чужих сосков… чужих плодов… чужих баранов… Ты был вором, а стал Тираном…

…Аллах!.. Когда мы были молодыми, мы только пили из жирных хаузов…

Мы только играли в бараньи кости — альчики…

Мы только слюну напрасную в чужих садах глотали проливали…

Мы только знали чуяли следили, как соски чужие сливовые в шелках тугих прозрачных недоступных наливались наливались наполнялись… Взывали!.. да!..

Но мы не были ворами!.. Аллах — мы не были ворами!.. Тимур — мы не были ворами!.. да!.. И женихов чужих не воровали!..

И потому я гляжу на Ханифу-Тюльпан открытыми глазами… А ты, Амир, глаза охотничьи орлиные степные за два фарсаха видящие закрываешь убираешь уморяешь…

Но… Ночь студеная стоит и над Вором и над Праведником…

…Ибо под видом странников могут прийти Божьи Ангелы… Пойдемте в мою кибитку…

…Ханифа-Тюльпан в ночи лепечет и влечет зовет манит нас и мы идем в деревьях дремных тьмовых беспробудных дремотных сонных сонных сонных снегом тяжким убеленных угнетенных…

И Ханифа-Тюльпан течет впереди маячит мерцает как жемчужное пресветлое облако и мы идем покорные за облаком за живым теплым кочевым лепетным Облаком…

И входим в низкую слепую темную косую кривую, как нога Амира, кибитку нищую сонную… И входим в кибитку темную…

…Чу!.. Эй!.. Кто стоит недвижно посреди кибитки нищей низкой тьмовой невеселой?.. Кто стоит?.. И молчит?.. И не подходит?.. и не шевельнется?..

— Эй, кто ты?.. Хозяин!.. Мы гости…

— Это белый тополь… Он пророс восстал из глиняного пола и ушел через крышу в небо… к Богу… Это белый пирамидальный тополь-арар… Он похож на моего последнего жениха Зафар-бая… Он пришел навсегда… И не уйдет никогда… Жемчужный белый тополь — арар… И я обнимаю его по ночам… Как жениха… Я Ханифа-Тюльпан, а оя Тополь-Арар… Тополь и тюльпан… И я обнимаю его по ночам…

Айя!..

Ай Ханифа-Тюльпан! Ай Ханифа-ханум! ай Вечная Вдова-Невеста-Дева!.. Ты заждалась? состарилась? поникла? отцвела? ай родина убитая вдова невеста дева жена неутоленная моя моя моя!..

…И тут Ханифа-Тюльпан зажигает бухарский светильник… И светло…

И мы садимся на долгие курпачи-одеяла и опускаем ледяные ноги в земляную печь — сандали… Тепло!.. И мы сидим… Оцепенело…

И тут!..

Ай нет!.. нет!..

Ты не состарилась ты не поникла ты не отцвела Ханифа-Тюльпан Ханифа-ханум…

И ты снимаешь с себя траурный жемчужный чекмень и стоишь в малиновом согдийском парчовом платье… да!..

И ты снимаешь с головы узкой птичьей голубиной кашмирский фазаний обширный льющийся платок и…

И собранные связанные в тесный узел падают до пят до глиняного пола низвергаются водопадные смоляные тучные дремучие текучие падучие власы власа власа власа…

И глядят девичьи неизмятые невинные неизведанные глаза глаза глаза.

…Айя!.. Откуда?.. Через сотни пыльных тленных лет?.. Откуда глядят лазоревые согдийские дальные до-арабские глаза глаза глаза?.. Самаркандских голубых лазоревых лазурных бирюзовых куполов изразцов глаза глаза?.. Глядят живые изразцы, глядят живые дымчатые текучие глаза купола?..