Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии

Чтобы отсечь заблуждение, в монастыре Аджана Чаа мы медитировали над текстом, который вполне мог бы заставить большинство обычных людей побледнеть: «Видел ли ты когда-нибудь мужчину или женщину восьмидесяти-девяноста лет, хрупких, передвигающихся нетвёрдым шагом, с разрушившимися зубами, сморщенных, с покрытыми пятнами конечностями? А задумывался ли ты о том, что это произойдёт и с тобой? Видел ли ты когда-нибудь мужчину или женщину, которые тяжело больны, страдают от хвори и недугов, которым одни люди помогают встать из постели, а другие — вернуться в неё, и задумывался ли ты о том, что и сам подвержен болезням? Видел ли ты когда-нибудь труп мужчины или женщины через один-два дня после смерти — вздувшийся, иссиня-чёрный, разлагающийся, и задумывался ли ты о том, что смерть придёт и к тебе, что тебе не убежать?».

Это пугающие и прямые вопросы. Они бросают вызов нашему самодовольству и подталкивают нас к мудрой жизни перед лицом смерти.

Том уже несколько лет занимался буддийской практикой и приехал на очередной ретрит. Он относился к типу заблуждения, имел тенденцию к притуплённости и вялости, а иногда и вовсе отключался от происходящего. Когда я дал ему указание более усердно сосредоточивать внимание на теле — ступнях, руках и груди, он начал замечать, что испытывает сильную тревогу. Затем он вдруг стал одержим мыслями о своей жене. Ей недавно сообщили, что у неё болезнь Паркинсона, и Том не знал, как на это реагировать. Он сказал мне: «С тех пор как мы узнали диагноз, я просто не знаю, что чувствую».

Я предложил ему написать письмо самому себе и попытаться выразить всё, что, по его ощущениям, было скрыто от его обычной осознанности. После дня медитации он начал писать о своих страхах за жену и их будущее и своей непроходящей неуверенности. Затем он вспомнил, что испытывал такую же неуверенность в детстве, а также во время своего первого брака. Он написал о том, что ощущает неустойчивость, гнев и запутанность. Читая своё письмо мне, он оживился. Он смог почувствовать своё внутреннее смятение, узнать собственные переживания с большей ясностью и честностью.

Том начал позволять себе доверять осознаванию. Однако по мере того, как он открывался, его ощущение страдания усиливалось. Он увидел сложности своей жены и страдания множества других людей от болезней и неуверенности. Интенсивность этих переживаний нарастала. Сидя вместе с ним, я предложил ему принять всю полноту страданий его семьи и мира и позволить им усилиться, открыться и меняться; он так и сделал. Поначалу это казалось ошеломляющим. Он оплакивал страдания и болезни всех существ. Ощущение страдания нарастало и превратилось в жар и боль в его теле и уме, словно он был костром или звездой. Он знал, что все являются частью этого огня. Затем он почувствовал, как звезда расширяется в пространстве, и назвал это светоносной пустотой. Его лицо смягчилось. Через его страдания прорвалось облегчение. Голос в его уме произнёс: «Теперь ты готов находить комфорт этого мира в самом страдании. Ты свободен любить».

Когда Том представил свою жену, новое ощущение пространства и доверия позволило ему принимать их сложности с бóльшим благородством сердца. Прежде оторванный от мира Том теперь стал просторным, любящим присутствием. Вернувшись домой, Том стал честнее со своей женой и уже не был так напуган. Это уменьшило и её страх. Том регулярно посещал ретриты, чтобы освежить свою медитацию, стать просторным и открытым каждой следующей стадии её болезни и их совместной жизни.

Наши заблуждения о счастье и постоянстве коренятся в глубочайшем заблуждении — в том, что мы не помним, кто мы есть. Когда мы забываем свою истинную природу, мы чувствуем себя отдельными, теряемся в своей узкой точке зрения и движемся подобно лошади в шорах. Подобно тому как мы цепляемся за своё тело, мы цепляемся и за свои мимолётные чувства и мысли и принимаем их за свою фундаментальную идентичность. Медитация на старении и распаде меняет наше восприятие тела, но буддийские учения идут ещё дальше и подрывают наше цепляние за ум: «Утверждение о том, что ум, состояния ума или ум-сознание составляют „я“, безосновательно. Тем, кому недостаёт понимания, лучше будет считать „я“ тело, состоящее из элементов, чем ум. Хотя тело и меняется, оно может прожить год или десятки лет, однако то, что называется умом с его мыслями и состояниями сознания, всё время, днём и ночью, возникает и тут же исчезает. Таким образом, любые телесные переживания, чувства, восприятия, мысли и сознание прошлого, настоящего или будущего, грубые или тонкие, должны ясно восприниматься в соответствии с мудростью: это не принадлежит мне, я — не это, это не моё „я“».

В силу заблуждения мы теряем способность видеть вещи в перспективе, цепляемся и забываем свою светоносную истинную природу. Алан Уоттс назвал это «табу на знание о том, кто ты есть».

Вспомнить, кто мы есть