Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии

Однако, озабоченный серьёзностью своего поиска, я почему-то не заметил потрясающего оптимизма окружавших меня буддийских культур. Культуры Таиланда, Лаоса, Тибета, Бирмы и Непала очень жизнерадостны, а их представители то и дело смеются. Дети очаровывают вас своими счастливыми улыбками. Взрослые работают, отдыхают и молятся с лёгкой душой. В поисках аскетизма мы, серьёзные люди с Запада, не заметили, что большинство буддийских храмов — это буйство красок, что они наполнены картинами, статуями и изображениями фантастических историй об ангелах, дэвах, бодхисаттвах и буддах. Мы проигнорировали жизнь сообществ, сосредоточенную вокруг храмов, циклы ритуалов, танцы, торжества, пиры и праздники. В пылу своих поисков мы не заметили непринуждённый смех и заразительное ощущение радости, исходящее от многих наших величайших учителей, таких как Аджан Чаа, Маха Гхосананда, Ананда Майтрея, Шестнадцатый Кармапа и Анагарика Муниндра.

Когда я вернулся в США и начал учить, я и мои коллеги зачастую уделяли больше всего внимания учениям Будды о страдании и необходимости пробуждения. Мы были молоды, и фокус на человеческом страдании придавал нашим ретритам серьёзность и вес. Однако страдание не является целью — это лишь начало пути. Сейчас на ретритах, которые я веду, я также призываю участников пробудиться к их изначальной радости. С самого начала я поощряю их позволять мгновениям радости и благополучия углубиться, распространиться во всём их теле и уме. Многие из нас обучены бояться радости и счастья, однако радость необходима для пробуждения. Как учит нас персидский мистик Руми, «когда ты идёшь в сад, куда ты смотришь: на шипы или на цветы? Проводи больше времени среди роз и жасминов». Французский романист Андре Жид предписывает: «Знайте, что радость — это нечто более редкое, сложное и прекрасное, чем грусть. Сделав это важнейшее открытие, вы должны принять радость как моральное обязательство».

Психологи, работающие с сообществом тибетцев в изгнании, обратили внимание на поразительную гибкость и жизнерадостность этих людей — даже тех, кто пережил огромные потери и травмы. Самыми удивительными оказались рассказы монахинь и монахов, которые были заключены в тюрьму и подвергались пыткам. Согласно исследованию психологов из Гарварда, они не проявляют почти никаких или вообще никаких признаков травмы, а их сострадание и радостная любовь к жизни стали только глубже. Их тренировка в любящей доброте, сострадании и мудрости побудила их молиться за своих врагов. Один старый лама вспоминает, что за двадцать лет тюрьмы и пыток боялся лишь того, что потеряет сострадание и закроет своё сердце. Если мы хотим понять оптимальное психическое здоровье, то эти монахи и монахини являются его удивительными примерами.

Дебра Чемберлин-Тейлор, буддийский учитель и моя коллега, рассказывает историю об активистке, принимавшей участие в групповом обучении для «цветных» людей, продолжавшемся год. Та женщина провела своё детство в нищете и подвергалась насилию. Она прошла через смерть родителя, болезнь, развод после болезненного брака, расизм и в одиночку вырастила двух детей. Она говорила о том, как много лет пыталась заниматься своим образованием и отстаивать то, во что верила. Она описывала то, как стала радикальным борцом за справедливость на местном и национальном уровнях. Наконец на последней встрече женщина заявила: «После всех сложностей и проблем, через которые я прошла, я решила сделать кое-что действительно радикальное. Я буду счастливой».

Мы можем пробудиться к любящей доброте и состраданию, и точно так же мы можем пробудиться к радости. Она изначально присуща нашему сознанию. Найдя её в себе, мы можем увидеть её в других. Во время одного продолжительного весеннего ретрита молодая женщина по имени Лорна пришла поговорить со мной о своей реакции на одного из участников ретрита. У неё возникли проблемы с большим мужчиной, сидевшим неподалёку от неё. Он слишком много двигался. Бад был старым морпехом в отставке, а из-под его футболки выглядывали татуировки. От него пахло табачным дымом. Его энергия пугала Лорну. Она пыталась понять. Она использовала практику любящей доброты и обнаружила, что Бад напоминал ей о её болезненной истории отношений с мужчинами. Постепенно Лорна осознала: бóльшая часть того, что сильнее всего её беспокоило, было в её воображении. Однако идея поговорить с таким человеком, как Бад, по-прежнему пугала её. Позже, в последнюю неделю ретрита, Лорна вошла ко мне с ухмылкой на лице. «Я больше его не боюсь». Она рассказала, что после завтрака отправилась к ручью рядом со столовой. Там, на берегу, усыпанном цветами, она обнаружила Бада, который заключал каждый цветок в свои ладони, чтобы вдохнуть его аромат. В последний день ретрита я увидел Лорну, которая радостно и оживлённо беседовала с Бадом, стоявшим рядом с цветами.