Мудрость Салли

Мама любит кофе, но еще больше она любит «ходить пить кофе». То есть найти кафе или закусочную, сесть за столик и ждать, пока кто-нибудь спросит, какой тебе подать кофе, и принесет его с пенкой и шоколадной посыпкой. Она всегда делает вид, что выбирает, и всегда заказывает капучино. Особенно ей нравится, если сахар подают в маленьких длинных бумажных пакетиках. Она всегда прячет парочку в сумку, чтобы отвезти домой, потому что «они могут пригодиться». Как именно, я не представляю. Я видела горы этих пакетиков у нее в кладовой, и некоторые лежат там долгие годы. Мы находим тихий маленький итальянский ресторанчик в стороне от центральной улицы. Там уже сидят посетители (в любую минуту я могу узнать, сколько именно), потому что время идет к обеду.

– Хочешь перекусить?

– А ты что-нибудь будешь?

Она всегда так делает. Ей всегда нужно считаться с окружающими. Если я буду пирожное, то она тоже. Если нет, она все равно будет, но сперва мне придется убедить ее, что я не против. Кажется, она всю жизнь провела, пытаясь вписаться, а я – наоборот. Я заказываю два капучино и сладкую сдобу для мамы и снимаю свое длинное бархатное пальто. После кусачего ветра на променаде внутри очень тепло, и у нас ярко-вишневые щеки и носы. Я говорю маме, что мы напоминаем пару пьянчужек, и поэтому предлагаю заказать бутылку вина. Но она почти не слушает, у нее есть дело поважнее – считать.

Я оглядываюсь и вижу, что заняты уже почти все столики. Всего в нескольких метрах от нас сидят две женщины, они увлечены беседой. Они склонились друг к другу, и их близость несомненна. Та, что сидит ко мне лицом, кажется смутно знакомой. Маленькая и опрятная, лет пятидесяти, с каштановыми волосами и строгой стрижкой. Она одета со вкусом, в голубой костюм и сапоги по колено. Ее подруга – куда более крупная дама, с весьма своеобразным чувством стиля, судя по аляповатому орнаменту на атласной блузке и массивным серьгам. Приносят наш кофе, выпечку и маленькую миску с сахаром в бумажных пакетиках.

– Сорок девять. Очень вкусная выпечка.

Теперь моя очередь невнимательно слушать. Я мучительно пытаюсь вспомнить, откуда знаю нашу соседку. Перечисляю про себя все периоды собственной жизни и встреченных людей. Она с работы. Я познакомилась с ней на работе. Но, черт возьми, кто она такая?

– Я так рада, что у тебя наконец появился мужчина.

От удивления я чуть не проливаю кофе. Я ничего не рассказывала ей про Гидеона. Мама немного расслабилась и понимающе мне улыбается.

– Так когда ты собиралась мне про него рассказать? И не вздумай ничего отрицать, я случайно встретила Епифанию, и она рассказала мне, что ты с кем-то встречаешься.

Я не могу удержаться от смеха. Почти уверена, Гидеон стал основной темой для обсуждения среди моих друзей, как только они узнали.

– Ну, я собиралась тебе рассказать. Скоро. Но мы встречались всего несколько раз, и, возможно, там ничего серьезного…

– Я слышала совсем другое. Эдвард сказал Епифании, что он очень хорош собой, прекрасный мужчина и что вы очень друг другу подходите.

Мама откусывает кусочек булочки и ждет ответа. По-моему, она наслаждается происходящим.

– Ему нравится Хайзум?

Она хорошо меня знает. Наконец я сдаюсь.

– Да, он обожает Хайзума. И да, он прекрасный и замечательный и очень мне нравится. Вот! Теперь ты довольна?

Мама тянется и берет меня за руку. Внезапно она становится серьезной.

– Сильнее, чем ты можешь представить, – немного помолчав, она продолжает. – Все мы любили Габриэля, но ты была… Но ты его мать. Представить не могу, каково тебе пришлось. Но я не только потеряла внука, все эти годы мне пришлось наблюдать, как единственная дочь блуждает со стиснутыми зубами, словно ее собственная жизнь превратилась в мучительную пытку. Мне столько раз хотелось что-нибудь сказать или сделать, чтобы как-то растрясти тебя, вывести из страданий.

Она делает глоток кофе, но не отпускает моей руки.

– Помнишь, когда ты была маленькой, мы возили тебя в тот замок? Ну, с лабиринтом?

Помню. Я, своевольная малявка лет шести, вырвалась из маминой руки и одна убежала в лабиринт. Разумеется, я там потерялась и, когда папа и мама нашли меня, была в ярости от разочарования и рыдала от страха. Все еще помню панику, охватившую меня в окружении этих высоких темных стен, и ужас, что мне никогда не выйти.

Мама опускает чашку.

– Еще долгие годы мне снились кошмары об этом дне. Я слышала твои крики, но не могла тебя найти. И точно так же я чувствовала себя все время после смерти Габриэля. В конце концов, мне осталось лишь верить, что тебе хватит мужества и сил найти собственный выход из лабиринта, куда тебя загнал траур по Габриэлю. И теперь, глядя тебе в глаза, я верю, что ты нашла его.