Мудрость толпы

– Гражданка Судья сделала меня генералом Народной Армии. – Лео показалось, что несколько человек в последних рядах при этих словах презрительно фыркнули. – Она хочет, чтобы я повел вас к победе против роялистов… – Кто-то шумно сплюнул на пол амбара. – Я сражался со Стуром Сумраком на кругу – и победил! Я сражался с королем при Стоффенбеке…

– И проиграл, мать твою, – проворчал кто-то.

Согласное бормотание. Лео почувствовал, как Гловард недовольно заворочался за его плечом.

– Да, я проиграл! – крикнул он. – Потому что действовал поспешно! Я был опрометчив! Я был тщеславен! Это стоило мне жизней двух моих лучших друзей, не говоря о руке и ноге. – Он постучал по металлической конечности тростью. – Но я выучил урок! Я учу его заново каждый раз, когда пытаюсь взять на руки одного из своих детей, взобраться по лестнице или вытащить член, чтобы поссать!

Несколько неохотных кивков. Большинство из них были ветеранами. Может быть, они мало к чему испытывали почтение, но они уважали боевые ранения и с пониманием относились к крепкому словцу.

– Ну и герой же я был! И гребаный глупец в придачу. Но я не настолько глуп, чтобы повторять сделанные ошибки.

Он взглянул вбок, и Юранд ответил на его взгляд едва заметным одобрительным кивком. Этого было достаточно, чтобы утихомирить все его сомнения и ощутить теплый прилив уверенности. Юранд всегда знал в точности, что нужно Лео. Оставить его в Инглии было худшей ошибкой из всех. И эту ошибку он никогда не повторит. Лео выпятил грудь, как делал прежде, когда произносил речи перед армией Инглии.

– Под моим руководством больше не будет никаких компромиссов. Никаких полумер. Никаких новых поражений! – Их руки понемногу опускались, хмурые лица разглаживались. – Я знаю, что у вас давно недостает продовольствия и припасов, что вам неделями не платят жалованья. С этим я разберусь в первую очередь.

Их хмыканье приобрело одобрительный оттенок. Даже таким фанатикам нравится, когда им платят.

– Но я могу понять, почему вы, может быть, не хотите меня признавать! Прежде я был представителем знати. Теперь я гребаный калека! – Он улыбнулся им, вызвав пару ответных угрюмых смешков. – Я не стану вам навязываться, что бы там ни говорила Судья. Но я и не собираюсь драться с вами за каждое свое решение. Я пришел, чтобы командовать! Поэтому сейчас мне требуется ваше согласие на то, чтобы вами командовали. Я дам вам некоторое время, чтобы это обсудить, но когда я вернусь, то хочу услышать от вас откровенный ответ.

Какой-то здоровяк с выкрашенной красным бородой начал:

– Молодой Лев, позвольте, я скажу вам от всех нас…

Лео прервал его, подняв руку:

– Обсудите это! Проголосуйте, если понадобится. Я не хочу потом слышать, что кому-то не дали возможности высказаться. – Он похлопал Искру по плечу рукояткой трости. – Гражданин Искра проследит, чтобы такую возможность получил каждый.

И прежде, чем кто-то смог возразить, он повернулся и захромал прочь из амбара на утренний холодок, услышав, как за ним со скрипом затворились двери.

…Он ждал, крепко сжимая свою трость. Ждал, слушая, как птицы щебечут в кронах капающих талой водой деревьев и облитых росой живых изгородях. Ждал, глядя, как туман понемногу уползает из безмолвной долины. Лео втянул носом холодный воздух и улыбнулся. Это не потребовало усилий. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем ожидал, снова надев мундир и снова командуя солдатами, пускай даже мундир плохо сидел, а солдаты представляли собой сплошное отребье.

Когда он покидал Инглию, мать предупреждала его, что из него не выйдет генерала. Теперь Лео видел, насколько она была права. Он был поспешным и нерешительным одновременно и вдобавок жутко сентиментальным. Потеря всего, что он имел, вид друзей, умирающих у него на глазах, и затем месяцы непрекращающейся боли излечили его от всех этих недостатков. Может быть, у него осталась только половина конечностей, но он чувствовал в себе вдвое больший потенциал, чем прежде. Теперь у него была более трезвая голова, более твердое сердце, и главное – гораздо более крепкие нервы.

– Генералы выковываются в огне поражений, – пробормотал он себе под нос. Столикус, кажется?

Интересно, что сказала бы его мать сейчас.

– Ты ведь не передумал? – спросил Юранд, вставая рядом с ним.

– Ты меня знаешь. – Лео охнул, перенеся вес на железную ногу. – Я вообще не умею думать.

– Может быть, так было раньше. Но не теперь.

И Юранд улыбнулся ему. Во имя мертвых, эта улыбка… Лео мог бы смотреть на нее целый день.

Из амбара доносились повышенные голоса. Сжигатели и ломатели всегда любили подискутировать. Устроить дебаты. А еще лучше – голосование. Чем шумнее и скучнее спор, тем лучше. Сколько этой бессмыслицы ему пришлось вынести на руинах Круга лордов!

– Как ты думаешь, чью сторону они в результате примут?

Юранд с удивлением поглядел на него:

– Какое это имеет значение?

– Наверное, мне просто любопытно. В конце концов, мы все любим нравиться другим.