Мудрый король

– А если сын той женщины, которую я всегда мечтал назвать своей матерью, не возражает, то я готов быть ему названым братом.

– Согласен ли ты, отец? – Раймон бросил взгляд на Гарта, которому в то время было уже сорок лет.

Вместо ответа тот улыбнулся и обнял обоих. И тогда они на глазах у всех троекратно поцеловались. В те времена это указывало на братство двух людей, невзирая на их происхождение. Названый брат – все равно что родной, тем более что оба давали при этом клятвы, как то: защищать, быть преданным, любить. И ничто на свете уже не могло разрушить эту клятву, только смерть.

– Землю твою мы в конце концов отвоюем у Плантагенета, и ты вернешься в свой замок, – хлопнул Аркура по плечу Бильжо. – А пока останешься с нами.

– Не беспокойся, король не станет тебя искать и наказывать за нарушение клятвы верности, – добавил Герен. – Уследишь разве в бою за каждым человеком? Где, как он погиб? Кто знает, кто видел? Может, утонул? Или, убитый, свалился в яму, где стал добычей волков и лисиц? Попробуй, проверь! Так что для него ты рыцарь, пропавший без вести, скорее всего, убитый. Вот и весь сказ.

Аркур повернулся к Гарту, стал перед ним на одно колено, прижался лбом к его ладони.

– Позвольте же мне отныне называть вас своим отцом. Другого у меня нет и не будет. Все, чем я владею, я готов предоставить к услугам моего приемного отца и названого брата, которые, помимо этого, вольны распоряжаться и моей жизнью. А завтра, на рассвете я принесу клятву верности своему королю Филиппу Второму.

Герен осенил Аркура крестным знамением и изрек:

– Неисповедимы пути Господа и непредсказуемы судьбы человеческие. Аминь!

Вот такой любопытный случай, произошедший в сентябре 1198 года, когда Аркуру де Ромнель исполнился двадцать один год, описывает монах в своей летописи. Он добавляет при этом, что у Аркура была жена, с которой он развелся, уличив ее в измене (что и в самом деле имело место), но я опускаю этот факт: он не заслуживает внимания. Да и места уже нет для рассказа об этом.

Эпилог

Мой труд подошел к концу. Осталось рассказать совсем немногое.

Аркура во дворце ожидала приятная неожиданность, я бы сказал, подарок судьбы. Оказавшись в Большой Галерее среди двора, он сразу же «попал в плен». Случилось это, когда Герен познакомил его со своей дочерью. Эрсанда взглянула на стройного, пригожего рыцаря, и щеки ее залились румянцем. От смущения опустив глаза, она даже ничего не смогла сказать. То же произошло и с Аркуром. Он глаз не мог отвести от прекрасной дочери первого советника короля. Пролепетав нечто невразумительное, он, словно Лота, обратился в столб – недвижимый, безгласный. Потом взгляды их скрестились… и окружающий мир перестал для них существовать… Весь этот вечер, затем несколько дней подряд молодые люди не отходили друг от друга, поглощенные своей любовью. Плевать им было на короля, на войны и на все остальное. Для нее был только он, для него – она. Что ж, так бывает. Любовь с первого взгляда. У Филиппа с Агнессой разве было по-иному? Да и мало ли подобных случаев? Короче говоря, свадьбу сыграли незамедлительно. Чего, в самом деле, тянуть? И отныне Эрсанда стала графиней де Ромнель, а вскоре они с мужем уехали в его замок. Свое поместье Эрсанда подарила Беатрисе, которая в 1200 году вышла замуж за рыцаря из рода герцогов Монморанси. Ей исполнилось к тому времени семнадцать лет.

Вот и выдали мы замуж двух наших девочек.

Раймону, которому в 1200 году исполнилось девятнадцать лет, Филипп подарил замок близ Санса и женил его на дочери бургундского герцога. А своего сына Людовика… но об этом чуть позже. Теперь об отцах наших детей.

Гарта Филипп женил на богатой вдове сеньора де Куси, убитого в Палестине. У нее было двое детей; отчим сразу полюбился им, да и невеста пришлась ему по душе. Так он стал графом де Куси, владеющим замками, землями, деревнями. Незадолго до Четвертого крестового похода Филипп сделал его своим первым министром.

Бильжо после 1200 года получил должность личного телохранителя короля, стал его тенью. Даже спал в ногах у своего повелителя. Его боялись. Один его жест своим слугам – и тот, на кого он указывал рукой или кивком, навсегда исчезал в Пыточной башне. Филипп подыскал ему недурную партию – пожилую уже и богатую вдову, владелицу поместья с крестьянами. Вскоре он стал начальником всей дворцовой стражи. Перед ним лебезили, ему докладывали, жаловались; только с его ведома на прием к королю попадало то или иное лицо.

Брат Герен, воинствующий монах братства госпитальеров, с начала XIII столетия сочетал функции канцлера, первого советника по внешним и внутренним делам, и коннетабля. Не будет преувеличением сказать, что в основном благодаря именно его уму и стратегии французы выиграли битву при Бувине, где враги чуть ли не вчетверо превосходили их числом. Словом, Герен – второе лицо в государстве после короля. Он же – епископ Санлиса. Филипп даровал ему этот сан еще при жизни Агнессы Меранской.