Мудрый король

Ристалище решили устроить на набережной, которая вскоре получит название «Августинцев». Место для «игрищ» – от Малого моста до королевского дворца по другую сторону реки. Словом, левый берег Сены близ монастыря Сен-Жермен-де Пре. Отсюда вниз по реке тянулся до бывшего римского некрополя широкой луг, который очень скоро станут называть Пре-о-Клерк, что переводится примерно как «лужок для писарей». Место было нежилое, если не считать аббатства, и за несколько дней до турнира здесь начали стучать молотки и топоры. К нужному времени все было готово: скамьи для зрителей, трибуны для высокопоставленных особ, барьер и ограда, у которой теснились крестьяне и горожане. С обеих сторон ристалища – лотки, палатки, коновязи. Все это для конных перекупщиков, трактирщиков и продажных женщин. К концу турнира они толпой собирались сюда в ожидании солидных барышей, когда победители распродавали то, что с полчаса назад принадлежало побежденным. Последние ломали голову над тем, где найти средства для выкупа. Словом, деньги. В то время это была решающая сила. Все строилось на деньгах. Все покупалось и продавалось за деньги. Монета – способ откупиться от господского постоя сеньора, от барщины и других повинностей. Денье, су, ливры – за это запросто продавали дружбу, честь, даже детей. За деньги сеньор освобождал вассала от обязательной воинской повинности. А Церковь – та еще хищница – продавала в виде индульгенций отпущение грехов и посмертную милость Божью. Торговали даже магистры наук, продавая свои знания школярам, чтобы было чем заплатить продажным женщинам. Поэтому каждый турнир являлся своего рода игрой: победишь – и твои карманы полны монет; упадешь с коня – и ты нищий. А потом, борясь с нуждой, недалеко и до предательства, продажи собственного достоинства и верности данному слову.

Заканчивая о деньгах, бросим еще взгляд на сеньора. Он предпочитает натуральный оброк с крестьян. Потом его откупщик или арендатор продает весь этот товар. В результате денег столько, сколько сеньору и не снилось. Короче говоря, деньги проникают во все общественные отношения, они – движущая сила войн и, стало быть, власти.

Но вернемся к турниру. К полудню стали собираться его участники и зрители. Король с королевой сидели в центре самых высоких трибун. Слева и справа от них – придворный штат и духовенство, возглавляет которое архиепископ Реймсский, одетый в длинную рясу из грубой ткани; поверх рясы – белый стихарь, покрытый епитрахилью. Рядом с ним канцлер в парчовой ризе. Ступенями ниже – женщины, почти все в блио. На ножках можно увидеть туфли из кожи, конечно, кордовской – самой дорогой. У мужчин башмаки и длинноносые туфли. Блио тоже длинное, до щиколоток. Под ним – котта, под коттой рубашка из легкой реймсской ткани, тоже длинная, выглядывает из-под блио. Некоторые придворные в безрукавных плащах, которые свободно оборачиваются вокруг тела и удерживаются шнурком. Конец августа, на улице не очень-то тепло, поэтому люди так одеты.

Что касается дам, то нет среди них, пожалуй, таких, которые не отвечали бы понятию «женская красота». Ибо в те времена красивой считали женщину с узким станом, светлым глазами, белокурую и с овальным лицом. Нужную форму лицу придавали с помощью чепцов, шапочек с валиками и без них, платков, шаперонов.

Но вот из конюшен вывели боевых[44] лошадей, и вскоре к ристалищу с обоих торцов подъехали рыцари. На каждом из бойцов гибкая кольчуга и шлем, в руках щит; поверх кольчуги – сюрко из холста; на ногах кольчужные штаны. Грудь, плечи и голова коня защищены кожаным панцирем, кольчугой или железными пластинами.

Вначале, по традиции, всадники с опущенными копьями проехали мимо королевских лож, приветствуя августейших особ. На рыцарях сверкали всеми красками плащи, а на щитах – гербы, по которым узнавали, к какому роду принадлежит всадник. На копьях трепетали вымпелы, в руках у оруженосцев развевались на ветру разноцветные знамена. Все сияет золотом, серебром, красным, зеленым и синим цветом. Толпа зрителей тоже довольно пестрая, не говоря уже о дамах и трибунах, затянутых красным сукном.

Закончив парадное шествие, всадники разъехались по обе стороны, и герольд дал сигнал к выходу на арену первой пары. Это были граф Тибо де Блуа и Гуго, виконт Камбре, муж Маргариты, графини Блуа и Шатодена. За ними сломали копья граф Орлеанский и герцог Немурский. Затем знать уступила место простым рыцарям, порою даже совсем бедным. Кое-как бедняга наскреб денег на кольчугу, копье и коня и вот теперь уповал на удачу, усердно молясь Богу. А вылетит из седла, путь один – идти к кому-нибудь в услужение или в войско простым воином. На худой случай – к рутьерам. Они тоже выезжали на ристалище – те, что на службе у короля.