Мухи творчества

– А, вот ты о чем… Ну, у Артамоновой Вальки старший сын сидел за кражу – ларек он по пьяни обнес. У Бибиревой муж, он бухгалтер, едва не загремел за решетку, но его суд оправдал, там ворюгой другой персонаж оказался, его же начальник. Юрченко Васька, младший брат Аньки Парамоновой, она тут в списке есть, на перепродаже краденых мобил попался, но не присел – ему тогда еще четырнадцати не было, молодой, да ранний… А больше вроде нет тут никого такого, с криминальным прошлым. – Митяй еще немного подумал, судя по звуку – почесал в затылке. Наскреб толковую мысль: – Ты это… Если на предмет пропажи коробки с камнями мирных граждан шерстишь, учти еще такие нюансы: у Сударевых второй зять ювелир, у него в городе своя лавочка, он колечки-сережки чинит и что-то мастерит там по мелочи. А Петр Зайцев, сожитель тетки Федоры Васильченковой, сувениры разные мастерит и у часовни их туристам продает. Эти двое запросто могут приспособить к делу янтарь-минтарь и прочее добро из Андрюхиной коробки.

– Какой же ты у меня, Митюша, умный! – льстиво восхитилась Лизка и, щедро отсыпав супругу котиков, рыбок и заек, завершила полезный разговор.

Стерла с лица сладенькую улыбку, опять сменила тон:

– Ты запомнила? Сын Артамоновой, брат Парамоновой, муж Бибиревой, зять Сударевой и еще этот, как его…

– Сожитель Васильченковой, я все записала, – я развернула к подруге ее же блокнот с моими торопливыми каракулями. – Надо их как-то прощупать на предмет причастности к краже коробки…

– С кого начнем? – ничуть не обескуражилась Лизка.

Я немного подумала.

– Может, с Зайцева, который сожитель Федоры? Он мне почему-то наиболее подозрителен. Крутится что-то такое в голове, то ли мысль, то ли воспоминание… Что-то связанное с кражами. – Я нахмурилась, потерла лоб, потом махнула рукой: бесполезно! Чем больше усилий прилагаешь, чтобы вспомнить что-то такое, непонятное и неуловимое, тем дальше оказываешься от цели.

Само всплывет.

– Не вижу, почему бы не начать с Зайцева, – согласилась подруга и выразительно посмотрела на плиту. – Что, кроль наш не дозрел еще?

– Муо? – На звон кастрюльной крышки примчался Шуруппак, тоже поинтересовался зрелостью кролика.

Мы славно пообедали, а потом Лизка пошла к себе, а я села за статью.

Все-таки меня не детективные расследования кормят, а журналистика.

Едва я закончила строчить колонку о модных трендах грядущей весны, позвонил Андрей. Что значит – настоящий мужчина! Он уже знал от Епифанова о пропаже коробки с заготовками, но даже не подумал выплеснуть свои негативные эмоции в разговоре с супругой, наоборот, меня же успокаивал:

– Ты не волнуйся, Алиска, ничего страшного не случилось. Сроки, конечно, поджимают, но я успею. Просто немного поменяю концепцию: обойдусь без кораллов, перламутра и бирюзы, одним янтарем. Он, знаешь, бывает разного цвета, от белого до алого, и я тут куплю все, что нужно, совсем недорого. Даже стильно получится: только дерево и янтарь…

По голосу чувствовалось, что мой любимый художник уже успел вдохновиться новой концепцией, и у меня язык не повернулся убить его сообщением о пропаже истукановых голов.

– Как хочешь, а мы должны, вот просто обязаны найти украденные головы к приезду Андрея! – строго сказала я коту, закончив разговор с мужем.

– В-ва? – округлил глазюки Шура.

Мол, это ваши дела, а я тут при чем?

Какую пользу нашему детективному делу может принести кот, я не знала, поэтому добавила уклончиво, но веско:

– Каждый должен внести свой посильный вклад!

Шура фыркнул и запрыгнул на диван. Покрутился там, улегся и затих. Зато запел мой мобильник.

– Что опять? – малость нервно ответила я Лизавете.

– Не опять, а снова, – ничуть не обескуражилась подруга. – Я справилась со своими делами и готова заняться твоим. Мы вроде к Васильевой собирались?

– К Васильченковой, – поправила я и потерла лоб. – Но я еще не успела придумать предлог для визита, а не заявимся же мы к ней просто так, без повода…

– А что там думать? Скажем, что по итогам вчерашнего конкурса готовим заметку про нашего мальчика, в смысле, про деревенских мастериц, которые пекут самые лучшие пеструхинские пряники, – предложила Лизка. – Местные печатную прессу уважают, особенно старшее поколение. А Федоре этой, судя по ее архаичному имени, годков должно быть немало…

– Лизка, ты гений, – я оценила подружкину идею. – Под этим предлогом можно всех подозрительных граждан из нашего списка обойти!

– Ну! А я о чем? Собирайся, я сейчас тебя подхвачу. Поедем на машине – так и солиднее, и быстрее будет.

Федора Васильченкова оказалась высокой костлявой гражданкой неопределенного возраста – в диапазоне от бабы-ягодки до Бабы-яги. Смотрелась она родной сестрицей Андрюшиных деревянных истуканов – такая же прямая, твердая, крепкая, с резкими чертами сухого темного лица. Когда мы подъехали, Федора энергично махала деревянной лопатой, убирая снег из-под ворот. Лизка бесцеремонно закатила свою «лягушонку-коробчонку» на расчищенный пятачок и покричала нахмурившейся хозяйке в приспущенное окошко автомобильной двери:

– Здрасьте, теть Федора! А мы к вам!