Мухи творчества

– У Епифанова пропажа. Он загодя приперся в клуб, полез в свой шкаф и обнаружил там недостачу!

– И почему это тебя удивляет? – не поняла я. – Не телефонный разговор, но я напомню, что пропажу спрута организовали мы с тобой. Ты об этом забыла?

– Да кого волнует пропажа спрута!

– Любаню?

– Любаня еще не в курсе, но она это как-нибудь переживет. – Лизка по-прежнему не проявляла сочувствия и симпатии к деревенской коллеге. – Пропала коробка с камушками!

– Коробка с камушками? – повторила я, не вдруг сообразив, о чем речь.

А потом меня как будто ударили в грудь стенобитным орудием типа «истукан деревянный безголовый» – чуть сердце не остановилось.

– Ты про Андрюшины заготовки?!

– Да! Они исчезли, Епифанов сам в шоке, он сразу позвонил Митюше, а я – тебе!

– Одевайся, я буду через пять минут!

Как мы с подружкой ни спешили, едва не опоздали: прибежали в клуб, когда скандал уже не просто разгорелся, а грозил перейти в мордобой.

Дородная Любаня – руки в боки, груди гаубицами вперед – приперла бледного Епифанова к стенке и орала на него, не обращая никакого внимания на участкового, который отчаянно пытался предотвратить назревающее рукоприкладство. Митяй, сопя и пыхтя, толкал Любаню в сторону, как небольшое судно-буксировщик огромную неповоротливую баржу. Любаня напирала грудью на Епифанова и гудела, как пароходный ревун:

– Что мне с твоих извинений, убогий, кто мне потерянную выгоду компенсирует?!

Лизка, моментально сориентировавшись, с порога громко сказала:

– Я знаю, кто компенсирует! – и мигом вывела замолчавшую Любаню из клинча с Епифановым.

Тот облегченно выдохнул, но увидел меня и снова преисполнился страдания.

– Алиса Юрьевна, простите, я не знаю, как это объяснить! Никогда у нас в клубе такого не случалось…

– Да ладно, «никогда не случалось»! Как сейчас помню, в девяносто пятом году магнитофон кассетный сперли, а в девяносто восьмом – видеодвойку! – заспорил с завклубом участковый. – Я уж не говорю про книжки, ты же, Виктор Игнатьич, мне все уши прожужжал своими жалобами, что у тебя «Библиотеку фантастики» бессовестно разворовывают!

– Да, но из сейфа никогда еще ничего не пропадало! – Епифанов всплеснул руками, как заполошная курица крыльями. – Я просто ума не приложу, как это вышло!

– Объяснить? – Лизка, уединившаяся было с Любаней в углу за фикусом, с готовностью обернулась. – Ключ от сейфа где лежал, не в кармане ли у вас?

– В нем, – завклубом похлопал по неизменному пиджаку.

– Вот во время танцев его у вас из кармана и вытащили!

– То есть вор – женщина?! – шокировался Епифанов.

– Почему сразу женщина? – Лизка обеспокоенно стрельнула глазами в меня, потом – во внимательно прислушивающуюся Любаню. – Я видела, вас вчера и мужики хватали.

Митяй кашлянул и отодвинулся от Епифанова, косясь на него с нехорошим подозрением.

– Когда «Ручеек» водили, – напомнила я. – И потом, когда ламбаду паровозиком по всему залу танцевали…

– Да ведь никто не знал, что у меня в сейфе хранится! – упорствовал Епифанов.

– Да кто угодно знал! – фыркнул Митяй. – Когда мы про короб с камнями говорили, дверь была распахнута настежь, а за ней по коридору толпы народа ходили туда-сюда-обратно!

– Ладно, этот ваш короб с камнями! – вмешалась Любаня. – Он-то, понятно, ликвидный. Но еще ведь моего спрута сперли, а вот его так просто не реализуешь, надо очень сильно постараться, чтобы покупателя найти!

– Насчет спрута – все поправимо, сказала же – я знаю, что делать! – Лизка, подмигнув мне, снова утянула Любаню в дебри фикуса и забубнила там, понизив голос, непонятно, но настойчиво.

– Ты понимаешь, что продолжать молчать нельзя? – строго взглянул на меня Митяй. – Придется уже сообщить Андрею о пропаже.

– Угу, – я кивнула и взбодрила локтем унылого Епифанова. – Вот Виктор Игнатьевич ему и сообщит. Без задержки, чтобы Андрюша, пока он в Калининграде, хотя бы янтарь новый купил.

– Я готов. – Завклубом стукнул себя в грудь кулаком. – Позвонить, сообщить, извиниться и, если можно, как-то загладить…

– Спрута мне загладь! – рявкнула неугомонная Любаня.

Я машинально посмотрела на Лизкину джинсовую попу. Помнится, стыренный клок спрута она как раз в задний карман запихнула. Там он, должно быть, и лежит сейчас весь помятый, замучаешься разглаживать…

– Так, давайте-ка выйдем. – Лизка вывела скандалистку Любаню из кабинета.

Мы с Митяем и Епифановым остались втроем.

– Заявление кто напишет? – Участковый пригладил взлохматившиеся волосики, посмотрел на меня, на завклубом, опять на меня.

– Тот, у кого пропажа на ответственном хранении была! – Я кивнула на Епифанова и, чтобы не мешать ему писать, а Митяю – оформлять заявление, вышла в коридор за Лизкой и Любаней.

Они нашлись в закутке у туалета. Подруга моя оживленно разговаривала по телефону, Любаня молча стояла рядом, гипнотизируя недобрым взглядом украшающую дверь уборной табличку с изображением писающего мальчика. Мальчик невозмутимо занимался своим мокрым делом, недвусмысленно показывая, что ему на все нас… наплевать.