Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Поскольку Тишков имел опыт изучения французского сепаратизма и борьбы коренного индейского населения за свои права в Канаде, его быстро стали включать в разные правительственные комиссии и комитеты новой России, раздираемой национальными войнами и конфликтами. Он участвовал в попытках уладить Карабахский конфликт, погасить чеченскую войну (есть его книги с анализом чеченской войны). Со временем у него развилось естественное отторжение национализма и своеобразная неприязнь к самому понятию этноса. Стала выходить серия его статей, среди которых выделяется работа «Забыть о нации»[77], и завершила эту серию книга «Реквием по этносу»[78].

Против него выступили тогда многие этнографы и философы. Тишков в своей книге с юмором вспоминает о настороженности по отношению к работам «главного в стране постмодерниста и конструктивиста: „А Вы, правда не признаете существование этносов?“ – с боязливым придыханием спросил меня однажды один из студентов кафедры этнологии МГУ и как-то импульсивно отстранился. „Ну как же, я Вас знаю, и что – этносов нет?“ – сказал при нашей первой встрече тогдашний руководитель „грефовского“ Центра стратегических разработок Дмитрий Мезенцев, нынешний член Совета Федерации»[79] (потом губернатор и недавний кандидат в президенты России. – Л.К.).

Однако критика Тишкова направлена на понимание этноса как некоего организма, сопоставимого с физическим телом, имеющего четкие границы и охватывающего всех людей, к нему принадлежащих (эссенциалистская концепция этноса). Он издевается над попытками распределить всех граждан по этносам, построить иерархию этносов, выяснить их происхождение, тогда как в многонациональном государстве и в условиях глобализации есть люди смешанного происхождения, их становится все больше, есть люди, сменившие и меняющие свою этническую принадлежность, усвоившие другой язык и другие нормы поведения, сменившие фамилию и имя, есть масса форм ассимиляции. И все это вместе характеризует этнические процессы современности. Попытки воссоздать этническую целостность и единство, искусственно сколотить этническую солидарность, имеющую приоритет над всеми другими типами солидарности, ведут к вспышкам национализма и сепаратизма. Этнос – вопрос социального сознания и самосознания. Поэтому в большой мере это результат искусственного формирования и социального конструирования. Национально ориентированное формирование этнического сознания групп, границы которых не совпадают с государственными границами, – это опасная политическая игра, порождающая кровавые конфликты.

В интервью журналу «Дружба народов» Тишков назвал нации «воображаемыми общностями» и заявил: «Мы выделили общности, которых в реальности не существует. Более того, мы снабдили их определенными правами, которых быть не должно, потому что и самих-то этих общностей на самом деле нет. Я считаю, что нам нужно отказаться от несостоятельной формулировки нации как высшей формы этнической общности. И то и другое является метафорой, или очень плохой, неоперациональной академической дефиницией, или традицией политического языка, за которой стоит гораздо более сложная реальность. Вопрос, что такое нация в этническом смысле, – это вопрос процедуры и подхода»[80].

Против эссенциалистской концепции этноса Тишков выдвинул распространенную на Западе концепцию этничности[81]. Он отвергает ее «примордиалистский» вариант, при котором этничность рассматривается как первичная, коренящаяся в природе человека потребность в идентификации с крупным коллективом родственных, близко схожих по культуре и языку людей. Гораздо более склонен он к конструктивистскому (инструменталистскому) варианту, при котором этничность рассматривается как «символический капитал» (Бурдье), пребывающий в спящем состоянии, но в нужный момент актуализирующийся и использующийся для укрепления коллективной позиции. В собственной интерпретации Тишкова этничность – это форма социальной организации. При этом смысл понятия этничности остается у Тишкова несколько туманным.

Несмотря на слабую поддержку в российском научном мире, концепция Тишкова была поддержана властями, которые нашли в ней удобное идеологическое средство для борьбы с растущим национализмом, особенно – с сепаратизмом национальных окраин. Это одна из важных причин, по которой Тишков в условиях при нынешнем режиме, когда наука жестко контролируется государством, так долго управляет институтом. С точки зрения Тишкова, Советский Союз распался не потому, что все империи в конце концов распадаются, не потому, что одна нация доминировала над остальными, а потому, что в сознании советских граждан стали господствовать эссенциалистские представления об этносе, приравнивавшие его к нации и видевшие нормой национальные государства.