Мумия блондинки

Ларкара Рочча находился в семидесяти километрах от Палермо, в центре острова. По мере удаления от моря дорога начинала петлять, подыматься вверх между ущельями и лесными зарослями. Маленькие белые селения, уснувшие среди виноградников и фруктовых садов; стада овец, которые пасут мальчишки с круглыми щеками; бородатые патриархи, сидящие на скамьях; женщины в черном, отворачивающие лица, когда мимо проходит чужой человек,— вот какой предстала перед ними древняя Сицилия, когда хваленая агентом «ланчия» карабкалась к Колизинетта.

— Арабы оставались здесь слишком долго,— заметил Бассович.— Эта земля спала тысячу лет.

Они остановились позавтракать в таверне у дороги. Бассович смог отведать местные блюда, орошенные молодые; вином, терпким и душистым. В Ларкара Рочча приехали в самую жару. Городок расположился на половине холма, среди полей и виноградников. Им встретилась тележка., запряженная мулом. Возница равнодушно взглянул на них и отвернулся. Тощий пес трусил сзади.

Маленький городок казался пустым. Улицы были безлюдны и предоставлены кошкам и собакам.

Трое мужчин, сидящих на каменной скамье, посмотрели на них. подозрительно и неприязненно — их взгляды напоминали взгляды зверей в клетках. Мимо проходили женщины, одетые в черное, с бельевыми корзинами на головах.

— Если верить путеводителю, здесь есть гостиница,— сказал Бассович.— Отель «Августин».

Отель «Августин», недавно выкрашенный, был обращен зелеными ставнями в сторону тени от старых платанов, посаженных в глубине площади, возле водоема. В отеле имелся даже кафе-ресторан, единственный в Ларкара Рочча. В большом зале пахло опилками и жареным луком, но царила приятная прохлада. Около полудюжины мужчин, облокотившись па стойку, пили красное вино. Когда вошли Гунтер и Бассович, наступило молчание: все разглядывали иностранцев.

Подошел хозяин заведения, маленький, плешивый, с огромными черными, кустистыми бровями. Несмотря на то что он был свежевыбрит, его щеки и подбородок казались синеватой маской. Улыбка обнажила катастрофическую червоточину, уничтожившую эмаль его зубов. Кроме того, он был волосат, как обезьяна: шерсть доходила до кончиков пальцев. Золотые кольца и часы, очевидно, должны были демонстрировать достоинство их владельца, так же как и белые туфли с желтыми носами,— такие были в моде в благословенную эпоху Барсалинос в Марселе и Аяччо.

— Добрый день! — приветствовал он вошедших.

— У вас есть комнаты? — спросил Гунтер.

— Разумеется, синьоры! Замечательные комнаты! Вода и все прочее. Вы рассчитываете остаться здесь на несколько дней?

— Это зависит от дальнейшего. Пока мы этого не знаем.

— Я скажу, чтобы принесли ваш багаж. Джузеппи-на! — громко крикнул хозяин.

Из кухни, как мышка из норки, появилась девушка, одетая в черное. Она с опаской посмотрела на хозяина.

— Сходи за багажом синьоров и отнеси вещи в номера для гостей — шестой и пятый. Это лучшие комнаты,— торжественно заявил он.— Они заново отделаны.

Служанка выскользнула наружу, как тень. Гунтер последовал за ней, чтобы открыть багажник машины. Девушка ждала, стоя на солнце, с опущенными глазами и руками, вытянутыми вдоль узких бедер. Она так и не подняла глаз на клиента. Гунтер поставил на землю два чемодана.

— Не очень тяжело? — спросил он.

— О нет, синьор! — прошептала девушка.

Она схватила оба чемодана и потащила их к отелю. Затем вскарабкалась по деревянной, недавно вымытой лестнице, прошла по коридору, пол которого был выложен кирпичом, к открыла двери комнат. Поставив чемоданы на подставку в одной из них, девушка спросила, по-прежнему не поднимая глаз:

— Хотите, чтобы я открыла окна, синьор?

— Нет, спасибо, станет жарко,— ответил Гунтер.

Она уже почти исчезла так же молча, когда Гунтер окликнул ее.

— Синьорина?

Девушка остановилась и подняла на него свои огромные глаза с красивым, миндалевидным разрезом.

— Сюда приезжали какие-нибудь клиенты раньше нас?

Она покачала головой.

— Нет, на прошлой неделе никого не было.

— Спасибо.— Гунтер протянул ей билет в сто лир.

Маленькая служанка колебалась, потом осторожно взяла билет, сунула его в карман своего передника и исчезла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Бассович приоткрыл ставни и бросил взгляд за окно. Оно выходило на площадь. Виден был каменный водоем в тени огромных платанов. За ним высоко устремилась вверх крыша церкви с папертью. Потом тянулись гряды белого камня, окруженные плантациями оливковых деревьев.

— Хотел бы я знать, где находится монастырь Санта-Рочча,— задумчиво проговорил Коста.

— Мы узнаем это завтра,—: сказал Гунтер.— Ведь мы вынуждены совершать туристические вылазки.

Они пообедали в ресторане со стенами, расписанными фресками дурного вкуса, вероятно, доморощенным художником. Там были и боги Олимпа, развлекающиеся в компании красивых голых девиц, все как одна похожих на Софи Лорен и Лоллобриджиду. Одна из фресок запечатлела отель «Августин», с его зеленью, платанами и плешивым хозяином, стоящим, скрестив руки, в античной позе на пороге своего владения. Чувствовалось, что он представлен здесь как достойный наследник прошлого.