Мунсайд

– Это всего лишь отжившие законы, про которые многие забыли. Как только Комитет будет в полном составе, мы рассмотрим проблему некромантов.

Седрик что-то заподозрил и нахмурился.

– Вы хотите долю с Ж-жатвы?

Бальд вальяжно присел за стол. Запах крови уже опьянял его, и он мог позволить себе лишние жесты.

– Если там будет действительно что-то особенное, то я не откажусь от пары капель. Но, Седрик, кажется, ты обо мне худшего мнения, крови у меня в избытке.

– Я п-п-понимаю…

– Меня всегда интересовали некроманты, мы с вами друзья смерти. Да и… – он нагнулся к нему, – Ленор сильно тебя нахваливала.

Седрик вздернул брови. Он задумался.

– Я хотел тебя предупредить о самом виновнике Жатвы.

– Д-друге Лавстейн?

– Конечно, она заявится к тебе. – Он сделал глоток и замычал от удовольствия. – М-м-м. Авария. Девушка в расцвете сил. Не пьет, не курит, занимается спортом, никаких шлаков. Но вернемся к Лавстейн: она бывает очень назойлива, если дело касается ее любимых питомцев.

Некромант испуганно и с долей сомнения посмотрел на вампира.

– Да, Седрик, я и про это знаю.

Бальд сделал еще один глоток, наслаждаясь звуком ускоренного сердцебиения подчиненного. Бедный Седрик совсем растерялся и даже не знал, что ответить.

– Я не шантажирую, – решил успокоить он, – просто предупреждаю. Это такой дружеский совет.

– И что же мне делать с Пекрю? К-куда мне его спрятать, если она заявится ко мне домой?

– А ты не прячь его.

Ошарашенный Седрик даже рот открыл.

– Вы думаете, это х-хорошая идея?

Бальд тяжело и утомленно вздохнул, взглянул на мобильный телефон.

– Да, конечно.

Трикстер снова забрасывал его сообщениями, в этот раз из череды непонятных смайликов.

– Н-наверное, р-раз вы так говорите…

Бальд отписался Трикстеру, что разговор состоялся и Седрик согласился, в ответ он мгновенно получил смайлик в виде удивленной обезьянки, черепушки и подарка. Последний символ больше всего порадовал Бальда.

5. Быть мертвым

Дорогой Кави.

Религия требует от нас всепрощения, ведь это основа милости и начало любви. Я знала это лишь теоретически и не особо применяла на практике. Вольфганг с детства учил меня превращать обиду в злость, а злость – в мотивацию. Он вбил мне в голову, что прощение никому не сдалось, разве что самому себе.

И, казалось бы, банальное действие, априори хорошее, не имеющее темной стороны. Простить – что в этом может быть плохого?

Я простила тебя, Кави. И теперь я не могу простить себя за это.

Твоя Ивейн

Ивейн

В относительно человеческой части моей жизни все шло своим чередом. Уоррен все-таки оказался прав, уговорив меня вернуться в «Доктрину».

Здесь можно было легко занять себя какой-нибудь ерундой, стараясь не натыкаться на болезненные воспоминания, точнее, на фотографию мистера Хиггса с черной ленточкой.

Поминальную службу решили устроить в выходные, оставив выбор за учениками: прощаться с учителем химии или нет. Траур понемногу спадал, снова слышался смех в коридоре, Хейзер всеми силами пыталась меня отвлечь.

– До сих пор неясно с этой помолвкой. Ну, мама хотя бы засомневалась, а вот Варрону от родителей прилетело конкретно.

– Давно не видела его в школе. – Я захлопнула шкафчик и двинулась в сторону столовой, стараясь обойти кабинет химии более длинным путем.

– Пусть сидит в своем особняке и не мозолит мне глаза.

– Неловко, конечно, спрашивать, но что именно сделал Каспий, что вашу помолвку расторгли?

Хейзер даже остановилась, встала передо мной и посмотрела столь выразительно, что сразу стало ясно.

– Ты серьезно? – воскликнула я. – Нет. Правда? Что? Я… даже не знаю, что и думать.

– Я не могла просто убить черную курицу и приворожить его к кому-нибудь другому. Я до последнего надеялась на Селену, но, кажется, они и правда друзья. – Хейзер возмущенно всплеснула руками.

Аппетит моментально пропал. Я слушала Хейзер вполуха, пытаясь выкинуть всякие картинки из головы. Бедный Каспий. Да даже бедный Варрон.

– Ну сама рассуди: он сам обрек свой ковен на распад. Признался бы, да и все, а не ломал бы комедию. Каминг-аут и все дела. Мы в каком веке живем, чтобы так реагировать?

– Ну… не знаю даже.

– Ты же жила в Канаде, так что точно не можешь быть гомофобом.

– А что не так с Канадой?

– Эй, алло! Гей-парад, прайды, самая толерантная страна в мире.

– Не замечала даже. Страна как страна, только все помешаны на кленовом сиропе.

– Видимо, ты настолько толерантна, что уже не обращаешь никакого внимания на огромные процессии полуголых парней в блестках. Кстати, об этом…