Муравечество

Я заселился — по крайней мере, пока не найду что-то более доступное — в ковчег за стопкой тор внутри переносного надувного шула Б3. Здесь удивительно просторно и можно подслушивать, когда Б3 и Клоунесса Лори уходят из квартиры, после чего я выбираюсь, чтобы привести себя в порядок и поесть. По вечерам пятницы и субботы — когда, как я знаю, ковчег будут открывать — ночую в их спортзале, поскольку в шаббат в этом доме никто не занимается спортом. Также я обнаружил, что в своем новом костюме могу приходить и уходить безо всяких происшествий, поскольку вахтер, похоже, не способен отличить меня от Клоунессы Лори. Так что я могу продолжать работу с гипнозом — теперь мне помогает Пророк Фор, потому что Гипно Боб внезапно оставил бизнес и стал сценическим актером, как Барассини. Пророка Фора он мне посоветовал, когда я пришел в офис, который Гипно Боб еще держит, но теперь только для хранения множества актерских париков.

На тротуаре в Сент-Маркс-Плейс я вижу на раскинутом покрывале — среди бонгов, стеклянных дверных ручек и всякой всячины — потрепанную книгу Барбосае «Авеню Бесконечного Регресса». Сбиваю цену у продавщицы-хиппи до сорока пяти центов (она просила пятьдесят, но они тебя не будут уважать, если не торгуешься) и ухожу с находкой. На полях книги множество заметок. Я пытаюсь их прочитать, но каракули отвратительны и совершенно нечленораздельны. Смог я разобрать следующее:

Ямочка

Вергельд

Кондукторша

Агеласт

Бражный

Мокша

Пижон

Au pied de la lettre^[169]

Псефология

Карецца

Ямочка (опять)

Очевидно, у читательницы есть претензии к Барбосае, и не сказал бы, что я ее виню. Я знаю, что это «она», потому что в Гарварде моей второй специальностью была графология, и сомнений нет: автор — женщина, от тридцати четырех до сорока трех (на время написания), американка, с высшим образованием, алкоголичка, цисгендер, нарцисс с самоповреждением в анамнезе, жертва бытового насилия, склонна к вымыслу, болям в руке и постыдным прилюдным скандалам. Мало того (а, еще она маленькая), со своими огненно-рыжими волосами, бездумностью, атлетичным сложением и пышными бедрами она создана для меня. По ее почерку я даже вижу, что мог бы ее осчастливить — может, не в своей нынешней маскировке, но если однажды освобожусь от потребности прятаться, то, знаю, мы сплелись бы в самых страстных из романтических конфигураций. Все это очевидно по ее почерку. И, конечно, нас связывает общий интерес к книге Барбосае. Зачем же еще искала она сие малоизвестное произведение и зачем исписала его так старательно? Зачем же еще писала мне — ибо писала она явно мне — на полях о нежном способе заниматься любовью под названием карецца? Кто же еще купил бы эту книгу в Сент-Маркс-Плейс; кто же еще знает о карецце? Ах, Рената — ибо я не сомневаюсь, что так ее зовут (великая Рената Адлер^[170]? Возможно. Она же, разумеется, знакома с моим творчеством). Я уверен, что имя автора — Рената, поскольку наука графология позволяет исследователю определить, какие буквы автор использует чаще всего. Полагаю, ее могли бы звать и Таран, но надеюсь, что нет. Я брожу по северу города, фантазируя о Ренате, о том, как проведу время за полной дешифровкой ее записей на полях, как найду ее, как мы медленно, осторожно сблизимся, ведь в прошлом оба пережили ужасные травмы, но стоит обрести полное доверие — и нас ничто не остановит. Мы станем «it»-парой Нью-Йорка, зваными гостями на всех приемах, объектом зависти для богачей (из-за истинности нашей любви) и обычных людей (из-за наших богатств).

Пока я жду светофора на углу 14-й и 5-й, молодой человек просит меня показать фокус. Обычно, когда такое случалось в прошлом (довольно часто), я отказывался, ведь я не дрессированная обезьянка, но на данный момент, пока я скрываюсь, у меня нет средств заработка, и, хоть обычно уличные фокусники не богаты, кое-кто (Стивен Удивительный, Великий Тоби и Абра Ка Дабни) ведет довольно комфортную жизнь. У меня с собой серебряный доллар для фокусов — который раскладывается на четыре четвертака, — так что получается незаметно подсунуть его в чужое ухо, а потом достать. Молодой человек в изумлении, вокруг меня собирается толпа. Скоро я прогоняю весь свой репертуар: левитация, глотание зажженной сигареты (мог поклясться, у меня не было с собой сигарет, тем более — зажженной в руке), чтобы потом она появилась из носа собаки, распиливание женщины пополам, исчезновение Статуи Свободы. Через два часа я накопил тридцать долларов. Вот это улов! Я переживал, что, возможно, привлек к себе ненужное внимание, так что с облегчением услышал, как все говорят: «Спасибо, мэм», — пока я убирал свой набор для фокусов. Возможно, получится заниматься этим на постоянной основе. Подумываю назваться Мисс Терия — просто чтобы сбить со следа ищеек. Да и звучит неплохо. Может, Престидиджи Тация, хотя вряд ли это поймет средний турист на Таймс-сквер. Возможно, Эль Люзия. Вообще-то даже весело придумывать. У девушек всегда самый лучший выбор имен.

Глава 68