Однако развернувшиеся по этому вопросу споры через некоторое время погасли, потому что он не получил дальнейшей развёрнутой дискуссии в нашей партийной прессе, а очередной номер «Социал-демократа» принёс нам известие, что в результате обсуждений вопроса на конференции заграничных секций РСДРП и после конференции редакция ц. о. пришла к выводу о неправильности лозунга «соединённых штатов Европы».
Владимир Ильич тут же писал по этому поводу следующее: «Соединённые штаты» мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, пока полная победа коммунизма не приведёт к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства. Как самостоятельный лозунг, лозунг «соединённые штаты мира» был бы, однако, едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливался с социализмом, во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране и об отношении такой страны к остальным».
Таким образом, лозунг «соединённые штаты Европы» отпал, и дискуссии по нему прекратились, что дало возможность меньшевикам поиздеваться над нами.
Зато мы уже имели чёткую установку Ильича по вопросу о построении социализма в одной стране. В этой же статье Ильич писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих странах, или даже в одной отдельно взятой капиталистической стране.
Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетённые классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».
Установки Ильича дали нам крепкую опору и вопрос о построении социализма в одной стране из области отвлечённого академизма, куда толкали его меньшевики и эсеры, был нами извлечён и поставлен в дискуссиях как лозунг, связанный с пролетарской революцией.
С приходом политических из российских централов опять сильно повысился интерес к внутренним политическим и тактическим вопросам. Учитывая настроения, мы решили вновь повести атаку на руководство коллектива уже в более организованном порядке: был разработан ряд вопросов, куда входили и старые вопросы — о «даче честного слава администрации», тактика взаимоотношений с администрацией, пользование материальной помощью от либеральной буржуазии и т. д.
Главная наша установка была добиться поворота в жизни коллектива с беспринципной обывательщины на путь революционного воспитания коллективной массы: мы крайне необходимым считали повернуть коллектив от оппортунистического разложения на путь революционных позиций.
После бурного обсуждения поставленных вопросов в четырнадцатой камере большевистская группа добилась подавляющего большинства: все выдвинутые нами вопросы были поставлены перед коллективом. Старостат коллектива, как и в первый раз, провёл подготовительную работу по всем камерам, и наши предложения большинством коллектива были вновь провалены.
Видя, что все наши усилия не привели ни к чему, мы решили пойти на обострение и поставить вопрос о расколе коллектива. Мы поставили перед четырнадцатой камерой вопрос о выходе четырнадцатой камеры из коллектива и образовании самостоятельного коллектива. Мы не скрывали, что предприятие это чревато большими последствиями, что администрация может воспользоваться положением и попытается разгромить коллектив. Мы указывали, что необходимо встряхнуть коллектив во что бы то ни стало, не останавливаясь перед угрозой тяжёлого конфликта с администрацией.
После нескольких дней горячих споров четырнадцатая опять подавляющим большинством постановила: если коллектив не пойдёт на изменение политики, четырнадцатая камера выходит из коллектива.
Угроза раскола вызвала в рядах коллектива переполох. Руководство коллектива повело с четырнадцатой переговоры. Переговоры длились несколько дней, но ни к чему не привели, и четырнадцатая от дальнейших переговоров с руководством коллектива отказалась. Тогда руководство коллектива предложило создать «согласительную комиссию» или «верховный суд», как его потом называли.
На передачу наших споров особой комиссии мы не возражали при условии, что вопросы будут решаться не в порядке большинства, а в порядке соглашения сторон; таким образом, мы обеспечивали за собой свободу действий.
Из четырнадцатой камеры в согласительную комиссию вошли три человека: от большевиков — т. Тохчогло, от эсеров (сторонников изменения политики) — Потехин и кто-то от меньшевиков. Три человека были выделены да коллектива, в числе и один из старостата.