Мургаш

После я поняла, в чем дело. Накануне оба были в Брезнике, где слышали то же. Они хотели было рассказать односельчанам эти новости, и тут я их опередила. Уходя с тока, они долго размышляли, что за человек эта софиянка.

— Может, провокатор? — высказал предположение Момчил, секретарь ремсистской организации в селе.

— А может, и наш человек, — возразил бай Евстатко. Мы ведь соседи. Она вроде неплохая женщина.

Во всем селе был только один детекторный приемник — у наших соседей тети Пенки и бай Георгия. Мы подружились, и я стала регулярно слушать новости. Теперь даже радио Софии передавало сообщения, от которых сердце радостно трепетало.

Наступили первые дни сентября. Теперь я два раза в день слушала радио, а потом рассказывала другим о последних новостях.

6 сентября в полдень, как обычно, зашла к бай Георгию. Надела наушники. Передавали музыку. Но вот диктор произнес:

— Через пять минут мы будем передавать важное правительственное сообщение.

Что это будет? Интересно. Ждать пришлось долго. И наконец:

— Вчера правительство Советского Союза объявило, что находится в состоянии войны с Болгарией…

Скоро эту новость с радостью обсуждали в каждом доме, в корчме, на улицах…

2

Рано утром 9 сентября один из наших соседей собрался ехать на своей подводе в Перник. Я попросилась ехать с ним. Быстро собрала вещи и объявила маме свое решение. Спорить со мной было бесполезно, она это знала.

Выехали мы на рассвете. В город прибыли в восемь утра. На улице у громкоговорителя стояла толпа.

У вокзала я вышла. В билетной кассе узнала, что утренний поезд в Софию уже ушел и что мне придется провести на вокзале весь день. Но я решила любой ценой уехать и вышла на шоссе. Может, какой-нибудь грузовик подберет? И вдруг сердце у меня сжалось. Навстречу шел человек, удивительно похожий на Гере. Такое сходство может только присниться. А о Гере я точно знала, что, когда он отправился в Югославию за оружием, полиция схватила его и убила. В двух метрах друг от друга мы остановились.

— Лена… Ты?

Рука человека неуверенно протянулась ко мне.

— Гере! Ты жив? Нам сказали, что тебя убили.

Я смотрела на него и не верила своим глазам.

— Мне нужно любой ценой попасть в Софию, — начала я ему объяснять…

— Понимаю. — Гере улыбнулся. — Как-нибудь уладим это.

— А ты тоже едешь?

— У меня здесь дела, но тебя я отправлю.

Мы пошли на вокзал. Гере исчез и вскоре вернулся с каким-то железнодорожником. Они проводили меня в вагон.

Через два часа поезд остановился в Горна-Бане, и железнодорожник сказал, что мне лучше выйти здесь, потому что на Центральном вокзале мы будем только после обеда. Я поблагодарила его и поспешила к трамваю.

В этот день улицы Софии показались мне необычными. Откуда на них столько народу? Словно праздник какой. Люди собирались группами, громко разговаривали, куда-то торопились. Трамваем я доехала до площади Святой Недели. И тут, на площади, увидела демонстрацию. Примерно сто парней и девушек шагали с развернутым красным знаменем. Я остановилась и огляделась: не выскочит ли вдруг откуда конный эскадрон? Демонстранты прошли. Что случилось с полицией, почему ее нигде не видно? Нужно поскорее узнать, что произошло в городе. Я направилась кратчайшим путем к Подуяне. Хотелось отыскать Сотира или еще кого-нибудь из товарищей, кто мог бы объяснить происходящее.

Я услышала, как двое совсем еще молодых парней разговаривали:

— Говорю тебе, партизаны пришли!

— Какой отряд?

— Говорят, Шопский.

От Добри я знала, что одна группа чавдарцев выделилась из бригады и стала основой Шопского отряда, действовавшего в Софийской околии. Неужели это он вошел в Софию? А войска, а полиция?

Я осмотрелась. Мимо меня спешили радостные, взволнованные люди. Я уже пошла по Регентской улице, когда заметила группу из десяти человек, которые, взявшись за руки, шагали и пели известную русскую песню. И вдруг среди этой группы я узнала Величко с Подуяне. Остановилась.

— Величко!

Он увидел меня, помахал рукой:

— Идем с нами!

— Куда?

— На митинг! — Он отделился от группы, схватил меня за руку и потащил.

— Скажи мне, что тут происходит? Я уехала в четыре утра из своего села и ничего не понимаю.

— Так ты ничего не знаешь? За такую новость с тебя угощение! С сегодняшнего дня у нас власть Отечественного фронта.

Значит, уже свершилось! А Величко быстро шагал и тащил меня за собой.

Приближался полдень. Со всех улиц и переулков стекались люди с красными знаменами, наскоро сшитыми. На груди у многих красные гвоздики, красные ленты. Все стекались к площади перед советским представительством. И называли эту площадь почему-то Красной.

Ораторы сменяли друг друга, и речь каждого заканчивалась призывом: «Защитим молодую власть Отечественного фронта!»

На этот призыв многотысячная толпа отвечала, скандируя:

— Да-ешь о-ру-жи-е!