Мургаш

Часто от них мы получали оружие и боеприпасы, в которых всегда ощущали острую нужду, — от кого обрез, от кого наган с толстенным барабаном, а порой и новый пистолет или винтовку, попавшие к ним неизвестно как. Эти самые дорогие для нас боевые товарищи трогательно заботились о нас.

А когда это было нужно, оказывали медицинскую помощь и лечили нас всевозможными средствами народной медицины, имевшимися в данный момент у них под рукой — горячим чаем или домашней ракией, а иногда и хирургическим вмешательством — в ход шел обычный кухонный нож.

2

Однажды, возвращаясь из Софии, Цветан принес два килограмма тола и большой гаечный ключ.

— Пригодится для диверсий и саботажа на железной дороге!

По линии София — Мездра непрерывно шли эшелоны и Германию и обратно.

Митре, который у нас считался специалистом по минно-подрывному делу, недоверчиво пожал плечами, но приказание заняться диверсионной работой исходило от окружного комитета партии и не подлежало обсуждению.

Я взял гаечный ключ и отправился к деревушке Равна, где меня должен был ждать Михал, секретарь РМС в селе Рашково.

Мы переночевали у него и на следующий вечер пошли к большому железнодорожному мосту через реку Искыр возле станции Лютиброд.

Надо было проверить, как он охраняется и что тут можно сделать гаечным ключом. Нам казалось, что им вполне можно развинтить большие стальные болты на рельсах.

Двадцать километров от Рашково до Лютиброда мы прошли легко. Шли в основном по утоптанному снегу проселка. Погода стояла холодная, но безветренная.

Подойдя к линии в сотне метров от моста, мы переждали немного в тени, а затем вышли на полотно. Двигались один за другим в нескольких метрах друг от друга. Луна пряталась за разорванные облака. Мы были уже возле моста, когда с другой его стороны послышались голоса:

— Погода портится.

— На бурю похоже. Видишь, какой ветер поднялся.

Караульный начальник пришел сменить часового, стоявшего под деревом на другом берегу.

Мы поползли обратно. Только тогда мы заметили, что ветер усилился, а небольшие тучки стали все чаще и дольше закрывать луну.

Ветер нам мешал, а темнота пришла на помощь.

Мы с Михалом посоветовались и решили разведать, где проходят под линией водосливные трубы. Там можно было и укрыться, и охраны не было.

Мы остановились возле одного водостока, осмотрели другой — места для диверсии были удобные — и решили испробовать, на что годен наш ключ.

Михал встал в сторонке, а я подполз к линии и принялся отвинчивать один болт. Нажал на ключ изо всех сил, а он — ни с места. Я попробовал снова — ни в какую! Я нажал еще раз, на моем лице выступили капли пота, ладони горели от напряжения, а болт — ни с места!

Кто-то тронул меня за плечо. Михал.

— Погоди. Дай я попробую.

Я отошел на три шага.

— Попробуй.

Он наклонился, и из его груди вырвалось тяжелое:

— Ы-ы-их!..

Послышался сухой треск, я подошел к нему.

— Что случилось?

— Ничего. Ключ соскочил.

Три раза Михал брался за гайку, и все три раза ключ срывался. Наконец он поднялся и махнул рукой:

— Не получается.

Откуда мы могли знать тогда, что гайки завинчивают ключом величиной с человеческий рост, и завинчивает их не один человек, а вдвоем!

— Не получается, — повторил Михал. — Давай лучше драпать, видишь, сколько времени прошло!

В сущности, мы свое дело уже сделали: нашли водосливы, где можно заложить взрывчатку, узнали, что мост охраняется и что нашим ключом ничего сделать нельзя.

Мы направились в обратный путь. Было уже около двух часов ночи. Нам предстояло перейти реку Искыр по большому каменному дорожному мосту. Подойдя к нему, мы заметили двух человек с винтовками. Пришлось быстро отойти в сторону и поискать брод.

В это время года глубина реки была по пояс.

— Здесь вот, кажется, помельче, — указал на одно место Михал.

Мы осмотрели реку. Нам казалось, что мы не вымокнем выше колен, и осторожно, не поднимая шума, ступая по камням, вошли в воду.

Через десять шагов вода дошла нам до пояса.

— Пистолет! — прошептал я, но Михал уже сам высоко поднял руку с пистолетом.

Прошли еще несколько шагов. Вода была уже по грудь. Только бы не поскользнуться и не намочить оружие! До Рашково еще далеко, и кто знает, не ждет ли нас в пути какая-нибудь неожиданная встреча…

Наконец река осталась позади. Мы кое-как выжали одежду и побежали, чтобы не окоченеть.

Верно, мы немножко согрелись, но свирепый ветер превратил нашу мокрую одежду в ледяную кору. Ее складки до крови натирали кожу — мы не чувствовали ничего. Но не это было самое неприятное: мы не могли положить оружие в карманы, чтобы оно не намокло, и приходилось держать пистолеты в руках. А металл на ледяном ветру жег пальцы как огонь.

Наконец во мраке встали очертания домов села Рашково.

— Пришли, — прошептал Михал и остановился перевести дух.

— Не останавливайся! — подтолкнул я его.

Я знал, что после такого утомительного перехода одна минутная остановка может человека совсем лишить сил. Михал тяжело вздохнул и снова зашагал.

Летом в это время уже светло, а сейчас был декабрь, и в селе спали все, даже собаки.