Мурло

— Поехали, бать. Если не брал, так и докажи всем. Чего ты комедию ломаешь, если совесть чиста? Поехали, а? Я же не отстану.

— Егорка, не бери грех на душу, — жалобно попросил его отец, — не зли меня ради всего святого. Клянусь: выведешь ты меня, и я за себя ручаться не буду. — Поехали, бать, — стоял на своём Егор.

— Ну дурной сын у меня вырос, — Борис отчаянно взмахнул руками. — Ну что поделать? Не убивать же его?

Егор не мог понять, к кому обращался отец — тот ходил по кругу, упирая кулаки в бока, и смотрел на небо.

— Хотя такого дурака и забить не жалко.

— Ну чего ты дурость мелешь? — не вытерпел Егор. — Поехали: ты объяснишься со всеми, и я тебя обратно привезу. — Смотри-ка на него, — Борис продолжал общаться с кем-то на небе, — ничего не выяснил, а всем уже всё растрепал. Ещё и трепач, оказывается.

— Ну какой трепач? С чего ты взял? Не говорил я никому ничего. Это я, чтоб свидетели были, чтоб не я один тебя слушал.

— Ни чувства долга перед родителями, ни мозгов, ни любви. Мать, думает, не растреплет. Сколько ж ему? Женится пора, а всё такой же пацан.

— Кончай, бать. Собирайся, поехали, — Егор стал наклоняться, чтобы поднять удилище отца, но тот уничтожающе взглянул на сына, и последний стушевался.

— Ну тебе сложно съездить, что ли? — умоляюще заговорил Егор. — Что нам со всей твоей рыбой делать? И так навалом.

Борис с ненавистью посмотрел на Егора и засобирался. Парень с облегчением вздохнул и пошёл к машине.

Всю дорогу ехали молча. Егор слезящимися глазами с неумело скрываемым беспокойством поглядывал на сурового отца, уставившегося в окно. Машину трясло на ухабах. Всякий раз, как колесо проваливалось в глубокую яму, Борис цокал языком. Егора же бросало в дрожь, когда в салоне раздавалось цоканье. Сын всё порывался попросить отца пристегнуться, но никак не решался сделать это. Он сам уже не верил в виновность родителя. Виноватым он считал только себя.

К дому Бухаровых Егор подъезжал медленно, нехотя. Их дом, успевший стать за последнее время родным, теперь раздражал и даже пугал его. Когда машина остановилась, он физически не мог из неё выбраться. Его будто приклеили к сиденью. Он смотрел на отца. Тот был спокоен, холоден, самоуверен.

— Ну, пойдём? — просипел Егор.

— Пойдём. Чего ж сидеть? — ответил Борис.

Пока Егор не открыл свою дверь, Борис даже и не думал шевелиться. Но, как только сын оказался на улице, отец лениво потянул за ручку двери и вылез из машины.

Сын шёл впереди, постоянно оглядываясь на отца. Егор боялся каждого скрипа ботинок. Борис не спешил за сыном.

Когда они вошли в сени, отец громко крикнул:

— Здрасте, хозяева́!

Егора бросило в жар от его слов. Возле них выросла переполошённая Нина, а в кухне кто-то жалобно завыл.

— Заходите, заходите, — затараторила она, взволнованно поглядывая на Егора в поисках ответа на мучавший её вопрос. Но выражение его лица никак не хотело помогать хозяйке с разгадкой. Он прятал взгляд в пол.

— Поднял шума при́дурок мой, да? — спокойно, с лёгкими нотками недовольства, обратился Борис к Нине, стягивая сапоги. — Ой, да какой там шум? — Нина махнула рукой и тоже спрятала взгляд. — Ты проходи, Борь.

— Пройду, пройду, куда денусь.

Борис вошёл в кухню за Ниной. За ними семенил Егор. Когда Лида увидела мужа, она сразу уткнула лицо в ладони и замотала головой. Катя сорвалась с места и подошла к Егору, хищно поглядывая на Бориса. Борис же с надменной ухмылкой посмотрел на сына и сказал:

— Ну, чего молчишь? Бери слово, следопыт.

Егор в одно мгновение покраснел. В его горле снова что-то сжалось, глаза заслезились. Домрачёв почувствовал волнение своего напарника и поставил кружку, из которой выплеснулся чай, на стол.

— А дядя Гена где? — полушёпотом обратился Егор к Нине.

— Лежит — приболел, не трогайте его, — она выжидающе смотрела на парня. — Ну, давайте присядем, что ли, — он попытался вселить спокойствие в души окружающих, но у него ничего не вышло.

Все, как оловянные солдатики, прямо прошагали к сиденьям. Один Борис остался стоять и смотреть на всех с высоты своего роста.

Когда все сели, Егор отхлебнул Домрачёвского чая и, положив руки на стол, нервно, но тихо заговорил:

— Прежде всего я хочу попросить у всех вас прощения за то, что переполошил.

Домрачёв испуганно взглянул на Егора.

— Не думал я, что все так заволнуются… — Егор запнулся, взглянув на мать. — Мам, ну всё, заканчивай.

Он с силой оттянул её ладони от мокрого лица и погладил по голове. Та дважды шмыгнула носом и утвердительно закачала головой, давая понять окружающим, что она в порядке.

— Давайте, что ли, для ясности озвучим ход событий, — отчеканил Егор и, надув щёки, уставился в стол.

Побарабанив пальцами по липкой клеёнке, он поднял голову и крикнул:

— Дядь Ген!

Нина полотенцем хлопнула Егора по плечу и сказала: — Егор, без него. Пусть лежит.

— Ну ладно, ладно, — Егор набрал воздух в лёгкие и на выдохе обратился к Степану Фёдоровичу: — Итак, Степан, вы вчера на рыбалке с дядей Геной напились? Верно?