Мурло

— Да успокойся ты, Степан. Не денется она никуда. Ты деда хоть поблагодари, а то кинулся на него, как на вора.

— Да, — согласился Домрачёв, с трудом отворачиваясь от окна, — деда надо. — А ничего у них тут, — Егор огляделся, подняв брови.

— Хата как хата, — ответил Степан.

— Слушай, кончай бурчать, — недовольно сказал Егор и слегка наклонился к Домрачёву. — Дед к тебе из другой деревни приехал. Помог, привёз, показал «Газель», а ты как… Я не знаю, в самом деле. Благодарней надо быть, добрей.

— Прости, Егор, — виновато сказал Домрачёв.

— Да я-то что? Ты перед дедом извиняйся. Не знаю, деньжат, что ли, дай на водку. Ты его откуда знаешь вообще?

— Да случайно встретились. Я, когда к вам ехал, указатели перепутал и сюда приехал. А он мне рассказал, как до Мешково добраться.

— Слушай, ну ангел, а не человек, — Егор развёл руками. — Тебе молиться на него надо, а ты бурчишь.

— Верно, верно, — сказал Степан и рассмеялся.

— Какой-то ты, Степан, непутёвый, — грубо сказал Егор. Им вдруг овладела злоба. Отчего-то захотелось сказать усатому гостю, что он о нём думает. — То указатели напутаешь, то «Газель» потеряешь, то задвижку задвинешь. Как ты дожил-то до своих лет? Вот загадка.

Домрачёв спрятал обиженный взгляд.

— Да и нас всех пересобачил. Всадник апокалипсиса, ей-богу!

Степан молчал как партизан.

— Но всё тебе с рук сходит. Не пойму, что не так. Любой другой давно бы уже сгинул. Бережёт тебя кто-то: нужен ты, видимо, Богу. Меня б кто так поберёг. С тебя всё как с гуся вода. А я, чуть что не так, — сразу по сопатке. Ну ты мне скажи, не прав я, что за отца вступился? Ну скажи, не прав?

— Прав, — сдавленно ответил Степан Фёдорович.

— Вот и я думаю, что прав. А мне от Катюхи теперь год прощения ждать. Да ладно бы только это, так нет же: ещё и мои настучали. Ты за них заступаешься, а они тебя пилят. Вот что я не так делаю? Вот ты, Степан: вот что бы ты ни сделал, тебе что-то всё прощается — тоже мне, что ли, усы отрастить? Да и я ж, главное, тебе помогаю, езжу — надо оно мне? И, главное ж, не поблагодаришь, зараза! Я тебе и «Газель» нашёл, и окно застеклил, да чёрт тебя возьми, от смерти спас! Да ты бы хоть спросил, хорошо ли у меня всё! А я, знаешь, вообще-то, порезался, когда за тобой лазил: всё брюхо в зелёнке! Нет! Сидит как сыч: уткнулся и молчит. — Спасибо тебе, Егор, за всё, — тихо сказал Домрачёв.

— Да ну тебя в баню! — Егор махнул рукой и отвернулся, но потом повернулся назад и с ещё бо́льшим увлечением продолжил говорить: — Вот дядька Жора. Вот мужик был: и расскажет, и покажет, и поможет. Мы ребятнёй всё бегали вокруг него: то конфеты даст, то дыньку, то ещё чего, и рыбалить нас учил — ну добрейший человек, херувим просто. А ты в кого такой вырос? Не по-ни-ма-ю.

Степану были обидны слова парня, но он не хотел ничего отвечать на них. Ему хотелось поскорее забрать «Газель» и деньги, уехать отсюда и никогда больше не возвращаться.

В кухню вошёл Илья Михайлович.

— Потише, мужики, только: что-то нехорошо Надежде. Покемарит маненечко. Я вам вот… — старик поставил на стол крынку молока, кирпич чёрного хлеба, хороший шмат сала с зеленью и хрен, — Налетайте.

Старик начал копаться на полках с посудой.

— Вы уж простите, крепкого не держу: не пью сам, — объяснил он.

Егор с призывом к действию взглянул на Домрачёва. До него наконец дошло, что Егор от него хотел.

— Спасибо тебе, дед, что помогаешь, — дрожащим голосом сказал тот.

— Ой, да что ты, миленький, — ответил Илья Михайлович. Руки его затряслись. — Каждый бы помог на моём месте.

— Да не каждый, дедушка, — сказал Егор.

— Ну главное, что я помог, — смущённо ответил дед, ставя стаканы на стол. — Нож, нож, нож, — пробубнил он и стал искать нож на полке.

Егор увидел, что дед не в состоянии трясущимися руками порезать сало, и обратился к нему:

— Давайте помогу.

— Помоги-помоги, миленький: не могу уже, старый совсем стал, — грустно сказал Илья Михайлович и без сил сел на стул.

— Старый, — скептически сказал Егор. — Какого же старого черти за двадцать вёрст понесут возвращать незнакомцу «Газель»? Главное — быть молодым душой.

— Верно говоришь, — согласился дед. — Я своей бабке то же говорю. А она «Сиди ты, старый. Чего ж неймётся тебе?» А мне неймётся и всё. Рано мне ещё червей кормить.

— А хорошее-то сальцо, — сказал Егор.

— Не моё, мужики, — застыдился старик. — Не держу свиней: тяжело. Да и молоко не моё: соседи продают.

— Ну ничего, — ответил Егор. — Хорошее, главное, сало.