Мурманск. Откровения опального мэра

Ножки Буша были, пожалуй, самым ценным из всего того, что россияне получили от американских добродетелей в награду за развал своей страны. Они шли как бы в нагрузку к бесплатным, но обязательным к исполнению советам по демократизации России. В действительности за эту «безвозмездную» помощь США получили от нашей страны умопомрачительную цену – мы потеряли суверенитет и гигантскую территорию с населением (ставшим нам после этого враждебным), уничтожили свою экономику, обороноспособность, науку, образование, здравоохранение, а заодно и идеологию (об идеологии поговорим позже отдельно). Морально-нравственные устои пошатнулись, но устояли. Потерянный суверенитет России восстановлен полностью. Менталитет российского народа не пострадал и не изменился вовсе – это самое устойчивое свойство нации.

Обескураженные россияне стали искать чуда в буквальном смысле. Многочисленные маги, экстрасенсы, целители пользовались массовым спросом. В какой-то момент к людям стала возвращаться генетическая память – ожила тысячелетняя религиозная традиция, люди пошли в церкви и мечети. Даже воры и бандиты начали спонсировать священников, покупая отпущение грехов, а которые побогаче и погрешнее – вкладывали свои сверхдоходы в строительство персональных церквей. Настоящих верующих среди них нет и никогда не было (уверен в этом, иначе они бы не воровали и не злодействовали). Богобоязнь – плохое средство от грехопадения, потому что «страшный суд» никому при жизни приговор ещё не выносил. Поэтому грешат все – кто слегка, а кто и по-крупному, и все безнаказанно.

Природная человеческая порядочность, пожалуй, средство более надёжное, чем религия, потому что Бог далеко, а совесть всегда при себе. Порядочных людей много. Во всяком случае, больше, чем истинно верующих. Но и порядочность – не панацея, потому что это не врождённое, а благоприобретённое человеческое качество, его можно утратить, оказавшись в плохой социальной среде. Если радикально и надолго изменяются внешние условия, человек начинает пересматривать своё отношение к жизни и к самому себе – это естественное приспособление, и далеко не всегда оно улучшает качества личности. (С волками жить – по-волчьи выть!)

Когда вокруг начинают рушиться государственные основы, отменяются, казалось бы, незыблемые доселе «правила социалистического общежития», разрушаются мифы, считавшиеся истиной, развенчиваются кумиры, а самое главное, когда наступает материальная нужда и неуверенность в завтрашнем дне, тогда поведение людей может сильно измениться – у них «отказывают тормоза». Именно это происходило в самом начале девяностых, наступило всеобщее ожесточение, падение нравов.¹⁹ Страна стремительно катилась в пропасть, а западные доброжелатели усердно натирали перед ней склон, как спортсмены в новомодном кёрлинге.

Успокоительное средство

Недостаток единоличия во власти, так же как и личностная слабость верховного вождя для России всегда были губительны. В этом её историческая специфика. Накануне кончины СССР будущий первый президент России Ельцин проявил умопомрачительную по меркам российской империи щедрость – в августе 1990 года он публично предложил 16-ти российским автономиям: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить».²⁰ Похоронив Советский Союз, он столь же щедро начал раздавать младореформаторам, облепившим его как мухи, властные полномочия. Они тут же сломали сложный, громоздкий, но слаженный (в их понимании – примитивный) механизм советского государства. Весь гигантский материальный, научный, оборонный, людской потенциал был выброшен на свалку. Самые хитрые и предприимчивые реформаторы как стервятники выклёвывали самые ценные, лакомые для себя куски. Нововведения, которые они начали внедрять в России по западному образцу, не могли заменить громоздкую и неповоротливую, но надёжную управленческую машину. Поэтому реформы проводились локально в тех пределах, которые были достаточны реформаторской верхушке для воссоздания класса богатых (собственно, это и было главной целью). Соответственно, весь российский народ должен был стать классом бедных. («Если где-то что-то прибавляется, значит где-то столько же убывает» – Лавуазье и Ломоносову и присниться не могло, что открытый ими закон сохранения вещества в такой извращённой форме наглядно проявится в российском обществе).

Именно так в России воссоздавался капитализм, а по-иному и быть не могло. Какой же капитализм без богатых и бедных! Возникла реальная опасность возрождения и резкого обострения классовой борьбы, чреватой, как помнится, революцией. В 90-е годы Россию так усердно насиловали, что она вот-вот должна была, по выражению В.И. Ленина, забеременеть.