Мурный лохмач

Туманная ночь уже спустилась на Потусторонний Париж, накрыв облаками небо, будто чтобы помешать жёлтому глазу луны наблюдать за тем, что творилось внизу, поэтому никто, даже сторожевые призраки, не заметили чёрную тень, крадущуюся по крыше. Эта тень была гибкой и грациозной, как кошка. В детстве Клодина мечтала о том, чтобы превращаться в кошку. Эти животные казались ей символом свободы, ведь кошка гуляет сама по себе. Позже она поняла, что свободы, как таковой, в обществе не существует, особенно в обществе Потустороннего Парижа с его чёткой иерархией и жестокостью. Базиль, внезапно ворвавшийся в её существование, был ещё и символом свободы.

Клодина притаилась, прижавшись к одной из горгулий. Место, где она сейчас находилась, позволяло просматривать всю крышу. С лорнетом это было бы гораздо проще, но глаза некроманта и без этого оружия смерти были очень зоркими. Ей хотелось застать Базиля врасплох, но его нигде не было. Секунды рассыпались тленом желаний, и Клодина начала нервничать. А что если этот сумасбродный кот не придёт?! Вдруг он решил жестоко пошутить над ней?! Мадмуазель де Нозиф уже начала жалеть, что поддалась на обман и не захватила с собой оружие, как вдруг произошло нечто настолько потрясающее, что заставило её потерять дар речи.

– Выходи, прекрасная грешница! – прозвучал чей-то голос с небес. – Тебе не скрыться от судьбы!

Сначала Клодине показалось, что это одна из туч, нависающих с высоты заговорила с ней голосом Базиля. Если это было начало свидания, то оно обещало быть захватывающим и неповторимым. Клодина вышла из своего укрытия как раз в тот миг, когда сквозь тучи и марево пробились лунные лучи, облив мадмуазель де Нозиф призрачным серебристо-жёлтым светом. Теперь она была хорошо видна: женщина-кошка, в облегающем смелом наряде из кожи, дополненном маской, пушистым хвостом и фаланговыми кольцами в виде длинных когтей.

Клодина не чувствовала страха: во-первых, некроманты стояли на вершине местной пищевой цепочки, склоняя голову только перед волей Противоположности Жизни и её наместника – Хозяина Потустороннего Парижа, а во-вторых, она уже так давно влачила своё существование и так много видела и пережила, что её мало чем можно было удивить и испугать. Впрочем, Базилю удалось и то, и другое! Снова! Из марева тёмной ночной синевы и нависающих клочьями облаков выплыл огромный воздушный шар с подвешенной к нему корзиной, называемой почему-то гондолой, в которой, как главный гондольер, стоял улыбающийся Мурный Лохмач, сияя жёлтым глазищами.

– Любимая, я тебя понял! – промурлыкал он, сбрасывая вниз верёвочную лестницу. – Забирайся ко мне, моя кошечка!

Этот летательный аппарат Базиль на время позаимствовал у братьев Монгольфье, которые продемонстрировали его действие Её Величеству королеве, как раз в тот день, когда оборотень совершил рискованный переход за васильками. Правда, на стороне живых никто из людей не рискнул испробовать это удовольствие полёта на себе: страх был крепко зашит в их душах, а вот Базиль вызвался стать первым воздухоплавателем, подбив братьев Монгольфье на этот дерзкий эксперимент.

– Я приглашаю тебя в полёт! – сказал Базиль, когда Клодина забралась в гондолу и встала рядом с ним.

– В полёт?! – изумлённо спросила она, прерывисто дыша от волнения. – Куда же мы полетим?!

– Туда, где никто не сможет нам помешать! – улыбнулся Базиль и разорвал когтями канат, удерживающий шар у крыши.

Увлекаемый ввысь горячим воздухом, шар поднимался в тёмное небо, оставляя внизу город и все его мрачные порядки. Влюблённые всегда были выше суеты!

– Знаешь, сколько законов ты уже нарушил?! – спросила Клодина, обняв Базиля за шею.

Базиль знал, что на самом деле она хочет сказать ему о другом, о том, что светилось сейчас в её глазах и пылало в каждой клетке тела.

– Я готов предстать перед судом! – дерзко сказал он.

В этот момент шар, преодолев мрачную пелену туч, повисшую над городом, завис, залитый светом луны, пронизывающим всё пространство своей магией. У Клодины никогда не было таких свиданий и таких потрясающих нестерпимо ярких ощущений от единения тел. Всё, что было с ней когда-то, все её беды, кошмары, печали и жалкие радости, казавшиеся когда-то прекрасными, а теперь ставшие ничем рядом с одним лишь прикосновением губ Базиля, с его присутствием внутри – всё это улетело прочь, как ненужный балласт. А сам дерзкий воздухоплаватель не мог остановиться, чувствуя, что угодил в самый главный капкан своей жизни, из которого совсем не хотелось выбраться.

***

В это время Ле Гран Фушюз стоял, склонившись над букетом алых лагурусов – таким же, какой он отправил в дар Главе Пыточного Следствия. Сухоцветы торчали словно заячьи хвосты, испуская мерцание.

– Что такое?! – пробормотал Ле Гран Фушюз. – Я ничего не чувствую! Будто кто-то блокирует мою магию! Клодина?! Нет! Невозможно! Она на такое не способна!

Выигрышная затея скрытой слежки за происходящим в доме бывшей пассии неожиданно обернулась полным провалом.

– Ваша Смертоносность! – обратился к нему старший старьёвщик, пришедший на его зов.