Мусаси

Иори решил идти в Титибу, чтобы доставить письмо Кодзиро, и только теперь вспомнил про коня. Он громко засвистел, подзывая коня и прислушиваясь, не раздастся ли топот копыт. Ржание донеслось со стороны пруда, но когда Иори добежал туда, то не увидел ни коня, ни пруда — туман сыграл с ним злую шутку.

В одиночестве, на безлюдной поздней осенью равнине, Иори грустил, подобно траве, воде, стрекозам. Из глаз его полились слезы, но это были светлые, облегчающие душу слезы. Обратись к нему сейчас кто-нибудь, нет, не человек, а звезда или дух равнин с вопросом, почему он плачет, Иори не ответил бы. Он мог бы только сказать, что часто плачет от одиночества среди равнины.

Слезы сняли тоску с сердца мальчика. Он почувствовал умиротворяющую ласку земли и неба. Иори взбодрился и повеселел.

Фигуры пешего и конного возникли на фоне заходящего солнца.

— Не Иори ли там?

— Похоже, он.

Иори обернулся на голоса.

— Учитель! — закричал он, бросаясь к всаднику.

Добежав до Мусаси, он вцепился в стремя, боясь, что все ему грезится.

— Почему ты здесь один? — спросил Мусаси.

Звучал знакомый ласковый голос учителя, по которому истосковалась душа мальчика. Мусаси сильно осунулся, а может, игра вечерних теней делала его лицо худым.

— Я собирался в Титибу…

Иори узнал своего коня.

— Конь бродил один на лугу у реки, — смеясь, объяснил Гонноскэ. — Я решил, что бог равнин послал его Мусаси. Кстати, такое седло может быть только у самурая с доходом не менее чем в тысячу коку риса.

— Конь вообще-то не мой, а Синдзо, — объяснил Иори.

— Ты все еще живешь в их доме? — спросил Мусаси; спешиваясь.

— Такуан отвел меня туда.

— А как наш новый дом?

— Готов.

— Можно возвращаться к себе.

— Учитель… Почему вы такой худой?

— Я некоторое время занимался медитацией.

— Как вам удалось освободиться?

— Гонноскэ расскажет. Могу лишь добавить, что боги не оставили меня в беде.

— Не волнуйся, Иори, — вмешался Гонноскэ. — Никто теперь не сомневается в невиновности Мусаси.

Иори начал рассказывать про разбойников, Дзётаро и их встрече, о «мерзкой старухе»… Здесь он вспомнил про письмо.

— От Кодзиро? — удивился Мусаси. — Где ты его видел?

— В деревне Нобидомэ. Старуха вместе с ним. Он сказал, что направляется в Будзэн. С ним был отряд самураев Хосокавы… Учитель, будьте начеку, он — опасный человек.

Мусаси кивнул, засовывая нераспечатанный свиток во внутренний карман кимоно.

— Кодзиро очень сильный, правда? — продолжал Иори, считая, что Мусаси не прислушался к его предупреждению. — Почему он против вас?

За разговором они не заметили, как добрались до отстроенного заново дома. Иори побежал в деревню раздобыть еды, а Гонноскэ принес воды и развел огонь в очаге.

Весело потрескивал огонь, и было отрадно видеть всех живыми и здоровыми. Только сейчас Иори заметил свежие шрамы на шее и руках Мусаси.

— Откуда они? — удивился Иори.

— Пустяки! Коня накормил?

— Да, учитель.

— Завтра вернешь его хозяину.

Иори поднялся на заре, чтобы до завтрака покататься верхом. Показавшееся из-за горизонта солнце привело его в восторг.

— Учитель, вставайте! — бросился он к дому. — Оно такое же, как и в горах Титибу. Огромное, сейчас оно покатится по равнине. Гонноскэ, пора вставать!

— Доброе утро! — сказал Мусаси, выходя из рощи, где он совершал утреннюю прогулку.

Взволнованный Иори не захотел даже завтракать.

— Я поехал! — крикнул он, хлестнув коня.

Мусаси долго наблюдал, как лошадь с всадником неслась навстречу солнцу, постепенно уменьшаясь, пока не превратилась в точку, растворившуюся в огненном диске.

Врата славы

Садовник поджег собранные листья и отпер калитку, прежде чем идти завтракать. Синдзо был уже на ногах. День он начал, как обычно, с чтения китайских классиков, а потом занялся фехтованием. Умывшись у колодца, он отправился в конюшню.

— Конюх!

— Да, господин!

— Гнедого все еще нет?

— Нет, но я больше беспокоюсь о мальчике.

— Не волнуйся. Он вырос в деревне и не пропадет.

Пожилой привратник сообщил Синдзо, что группа молодых людей ожидает его в саду. Синдзо поспешил в сад.

— Давно мы не виделись! — обратился к Синдзо один из самураев.

— Как я рад, что мы снова вместе! — ответил Синдзо.

— Как здоровье?

— Великолепно, как видишь. Что вас привело сюда в столь ранний час?

Пятеро бывших учеников Обаты Кагэнори — сыновья гвардейцев сёгуна или конфуцианских ученых — обменялись многозначительными взглядами.

— Поговорим вон там, — указал Синдзо на поросший кленами пригорок.

Молодые люди окружили костер из листьев, разложенный садовником.

— Говорят, что это дело рук Сасаки Кодзиро, — сказал один из самураев, указывая на шрам на шее Синдзо.

Синдзо промолчал.

— Мы собрались по поводу Кодзиро, — продолжал молодой человек. — Вчера мы узнали, что он убил Ёгоро.

— Я этого ждал, — сказал Синдзо. — Доказательства у вас есть?

— Косвенные. Тело Ёгоро нашли у подножия холма Исараго, за храмом. Дом Какубэя как раз на этом холме, а Кодзиро живет у него.

— Ёгоро мог один пойти к Кодзиро.

— Несомненно. Цветочник видел человека, судя по описанию Ёгоро, который пробирался на холм. Кодзиро зарубил Ёгоро и стащил его вниз.

— И это все? — спросил Синдзо.