Мусаси

— Желающих больше нет! — объявил Нанкобо, опустив копье.

— Не торопись! — раздался чей-то голос. — Я — ученик Инсуна. Вызываю тебя на поединок!

Это кричал только что подбежавший монах, который, расталкивая толпу, протискивался к месту схваток.

Обменявшись поклонами, противники отскочили в противоположные стороны. Копья, нацеленные друг в друга, застыли. Пауза затянулась так, что нетерпеливая толпа зароптала. Внезапно гомон стих: копье Нанкобо коснулось головы противника, и тот повалился на землю, как огородное пугало, опрокинутое порывом ветра. Нанкобо расправил плечи и оглядел толпу:

— Теперь, кажется, смелых больше нет.

Из толпы выступил монах-отшельник с гор. Снимая со спины дорожный мешок, он спросил:

— В турнире участвуют только монахи Ходзоина?

— Нет! — хором прокричали зрители.

— В таком случае я попробую. Дайте мне деревянный меч.

Хёго взглянул на Сукэкуро и заметил:

— Интересный оборот. Исход уже предрешен.

— Конечно, Нанкобо не проиграет.

— А я говорю о противоположном. Если Нанкобо примет вызов, он проиграет.

Сукэкуро удивился, но не возразил.

Отшельнику подали меч, он вышел в круг и, поклонившись, сделал вызов Нанкобо. Монаху было лет сорок. Глядя на его осанку, любой догадался бы, что она приобретена не в горной хижине, а на полях сражений. Этот человек привык хладнокровно смотреть в глаза смерти. Говорил он тихо и неторопливо.

Нанкобо, несмотря на свою заносчивость, был не глуп.

— Вы посторонний? — поинтересовался он, хотя это было ясно всем.

— Да, — ответил монах с поклоном.

Чутье подсказало Нанкобо, что он может потерпеть поражение. Противник, должно быть, был искушеннее в технике. После Сэкигахары по стране под видом монахов бродило немало прославленных воинов, которые скрывались от властей.

— Я не могу сражаться с чужаком, — заявил Нанкобо.

— Мне сказали, что правила турнира допускают поединки с людьми, не имеющими отношения к вашему монастырю.

— Эти правила годятся для всех, кроме меня. Я не сражаюсь с посторонними, потому что выхожу на поединок не ради смерти противника. Боевое искусство — вид служения богам. Я совершенствую дух с помощью копья.

— Понятно, — улыбнулся отшельник. Он хотел еще что-то добавить, но, передумав, отдал меч и скрылся в толпе.

Нанкобо ушел с площадки, выпятив грудь и притворяясь, что неодобрительный гул толпы его не касается.

— Ну что? — торжествующе произнес Хёго.

— Ты совершенно прав.

— Этот человек из тех, кто скрывается на горе Кудо. Смените его облачение отшельника на доспехи, и вам предстанет один из известнейших воинов недавнего прошлого.

Толпа стала расходиться. Сукэкуро напрасно искал глазами Усиноскэ, который в этот момент находился за пагодой, где он условился встретиться с Иори. Мальчики стояли друг против друга, готовые броситься в драку.

— Не обижайся, если погибнешь, — сказал Иори.

— Не задавайся! — ответил Усиноскэ, поднимая с земли палку потолще.

Иори с занесенным мечом пошел в атаку. Усиноскэ отскочил назад. Иори подумал, что противник испугался, и с удвоенной силой рванулся вперед, но Усиноскэ подпрыгнул и ударил Иори ногой в голову. Тот упал, но мгновенно поднялся. Забыв уроки Мусаси и Гонноскэ, он бросился на противника с зажмуренными глазами. Усиноскэ качнулся в сторону и сбил Иори с ног.

— Я победил! — объявил Усиноскэ, но тут же вздрогнул, увидев, что Иори лежит неподвижно.

— Нет, ты не победил, — произнес Гонноскэ, ударив Усиноскэ палкой по бедру.

Усиноскэ закричал от боли, упал, но тут же вскочил и бросился наутек, но натолкнулся на Сукэкуро.

— Усиноскэ, что случилось?

Мальчик ловко спрятался за спину взрослого, предоставив Сукэкуро выяснять отношения с Гонноскэ. Казалось, столкновение между ними неизбежно. Сукэкуро взялся за меч, Гонноскэ сжал свою дубинку.

— Почему ты гонишься за мальчиком, явно намереваясь убить его? — гневно спросил Сукэкуро.

— Позволь и мне прежде задать вопрос. Ты видел, как твой мальчик сбил этого? — указал Гонноскэ на лежащего Иори.

— Он ваш?

— Да. А это ваш слуга?

— Слуга, но не официальный.

Сукэкуро строго посмотрел на Усиноскэ.

— Отвечай, почему ты сбил мальчика и хотел убежать. Говори правду!

Прежде чем Усиноскэ открыл рот, вмешался Иори. Он все еще не мог подняться.

— Это был поединок! Мы сражались, и я потерпел поражение, — крикнул он.

Растерянный Усиноскэ пробормотал:

— Я не знал, что циновка его. Я просто подобрал ее.

Взрослые, переглянувшись, рассмеялись. Не прояви они выдержанности, детская забава переросла бы в кровопролитие. Выйдя из храмовых ворот, Гонноскэ и Иори повернули налево, Сукэкуро и Усиноскэ — направо.

— Эта дорога к замку Коягю? — спросил Гонноскэ.

Сукэкуро поговорил о чем-то с Гонноскэ, и они вместе подошли к Хёго.

— Дела плохи, — вздохнул Хёго. — Вот если бы вы пришли три недели назад, когда Оцу не уехала в Эдо к Мусаси.

— Его нет в Эдо, — сказал Гонноскэ. — Никто не знает, где он.

— Как же она теперь в чужом городе? — вымолвил Хёго, сожалея, что вовремя не остановил Оцу.

Иори едва сдерживал слезы. Ему хотелось уйти куда-нибудь подальше и выплакать свое горе. Когда они с Гонноскэ шли сюда, он без умолку говорил о встрече с сестрой.