Мушкетер

После бурных событий, связанных с судьбой Исаака Лакедема, минул целый год. Не скажу, что за это время я забыл о нем или о Рашели. Но моя поездка в Барселоннету, несколько стерлась в моей памяти. Только однажды, через полгода после возвращения, мое жилище на улице Старой Голубятни неожиданно посетил незнакомец, передавший мне привет «от господина Исаака Лакедема из Салоник» и небольшой кожаный мешок. В мешке оказались золотые монеты – около тысячи ливров – и вчетверо сложенный листок бумаги. Развернув его, я увидел только две буквы – «Р» и «Л». Я хотел расспросить посланника о моих друзьях, но он исчез так же внезапно, как и появился. Если бы не мешок с итальянскими золотыми дукатами, я бы подумал, что он мне привиделся. Таким образом, я узнал, что семейство Лакедем перебралось из Италии в Грецию, во владения Оттоманского султана. Мне подумалось, что, возможно, Карлуш душ Барруш не случайно выбрал себе новое имя, – он продолжал свое странствие, подобно легендарному Агасферу.

Больше никаких известий о них я не получал, и память об этих людях постепенно превратилась в легкое облачко грусти, иногда появлявшееся на безмятежном небосклоне моей новой жизни.

Лишь одно обстоятельство тревожило меня всерьез: полное, казалось бы, исчезновение из моей жизни человека по имени Жаиме душ Сантуш. По возвращении в Париж я ожидал его со дня на день. Несколько раз мне даже казалось, что я видел его – или кого-то, похожего на него. Но шли дни, недели, месяцы, а дон Жаиме все не появлялся. Несмотря на это, я был уверен, что нам еще предстоит встретиться – и эта встреча станет последней. Я знал об этом человеке достаточно, чтобы понимать: тот, кто позволил себе дерзость встать на пути его мести и помог скрыться его жертвам, не может позволить себе быть беспечным. Точно так же я не сомневался и в том, что установить подлинную личность бесхитростного служаки Портоса, не составит труда для г-на душ Сантуша.

Меня не пугало его появление, напротив – я мечтал о нем. Ведь затеянная мною экспедиция в Савойское герцогство, перечеркнула не только планы дона Жаиме, но и мои собственные – отомстить ему за убийство отца.

К сожалению, я не мог никак повлиять на события – мне ничего не было известно ни о местопребывании моего врага, ни о том, как вся эта история подействовала на него. Мне оставалось лишь одно – ждать.

15-го апреля 1625 года, в годовщину моего производства в мушкетеры, мы устроили славную пирушку в кабачке на улице Феру. Мы – это, прежде всего, Атос, Арамис, в конце концов, поддавшийся нашим уговорам и тоже ставший мушкетером, и я. Чуть позже к нам присоединились еще трое наших товарищей – де Рео, де Жуазель и семнадцатилетний новичок, имени которого я не запомнил и который приходился родственником господину де Мопертьюи, корнету мушкетерской роты. Разумеется, в отличие от меня, у него имелись все необходимые рекомендации, так что ему не пришлось предварительно поступить кадетом в роту барона Дезэсара.

За последний год я сдружился с Арамисом почти так же крепко, как и с Атосом. С бывшим аббатом мне было и проще, и сложнее одновременно. Проще – потому что, во-первых, мы были почти ровесниками, ему исполнилось двадцать два года. Во-вторых, его вечная таинственность и некоторое лукавство, как я понял очень быстро, были продиктованы не природной неискренностью, а тем воспитанием, которое он получил в духовной семинарии.