Мусорщик

Из палаты он ушел опустошенный, раздавленный взглядом огромных Настиных глаз. На улице выкурил две сигареты подряд, не ощущая ни вкуса табака, ни холодного ветра… Он выкурил две сигареты и полез за третьей. «Стоп! — сказал он себе. — Стоп! Чудес не бывает. Давай работать, опер… давай искать концы».

Раз уж он оказался в больнице, то решил поговорить с лечащим врачом.

Нейрохирург Михаил Давыдович Эрлих был занят — обмывал с коллегами покупку автомобиля. Разговаривать не хотел, смотрел настороженно, неприязненно. Но служебное удостоверение все еще лежало у Сашки в кармане. Сашка настоял. Нехотя Эрлих сообщил мудреный диагноз: субдуральная гематома. Метод эхографии показал, что довольно обширная, но для жизни не опасная.

— Ее хотели убить? — спросил Зверев.

— Навряд ли, — ответил врач. — Удар, конечно, сильный, но навряд ли.

Тут же Зверев выяснил, что Настю привез в больницу на своем автомобиле юрисконсульт больничный — Константин Евгеньевич Шведов. Настю он обнаружил случайно около пяти часов вечера… Эта информация Звереву тоже ничего не давала.

Из Свердловки он ушел с твердым намерением раскрыть это дело. И с осознанием того, что его положение — бывший мент в розыске, на нелегальном положении — оставляет очень мало шансов на успех мероприятия. Арест мог последовать в любой момент.

Денег у него не было, крыши над головой тоже… после долгих колебаний он пошел к оставшимся на свободе людям Лысого. Бывший мент пришел к бандитам. Еще месяц назад Зверев и представить себе не мог такого расклада.

Спустя еще месяц он был арестован.

* * *

— Поставь на ней крест, Саша, — шепнула белая ночь голосом Обнорского. И закричала голосом милицейской сирены за окном.

— Почему? — спросил Зверев напряженно.

— Те деньги присвоила она, — ответил Обнорский. — Не было никакого ограбления, Саша… был элементарный кидок.

— Факты? Нужны факты, Андрюха.

Обнорский встал из-за стола, подошел к холодильнику и достал две бутылки пива «Туборг». Открыл и протянул одну Звереву. Механически Сашка взял холодную, враз запотевшую бутылку.

— Есть и факты, — сказал Обнорский, поднес бутылку к губам, забулькал, запрокинув голову. Зверев ждал. Наконец Андрей оторвался от горлышка, обтер ладонью губы. — Я навел справки, Саня… Буквально через месяц после суда над тобой Анастасия Михайловна Тихорецкая с судейской работы ушла.

— И что это означает?

— Это? Это — ничего. Интереснее другое: куда она ушла? А ушла она в бизнес. Открыла собственную фирму с оригинальным названием «Анастасия» и уставным капиталом в 130 000 долларов.

Белая ночь синела, как сохнущая на веревке простыня. Холодная бутылка «Туборга» обжигала руку. Хотелось ударить этой бутылкой Обнорского по голове… Зверев сделал глоток и сказал непринужденно:

— Так… это точно? Ты ручаешься за свои слова?

— Я видел учредительные документы. При желании можно получить копии. Это недорого.

— Понятно. Но факт сам по себе слабенький, Андрюша.

— Ты так считаешь? — спросил Обнорский удивленно.

— Нет, факт, конечно, красноречивый. Но — нападение. Нападение, удар дубинкой, субдуральная гематома. Это ты чем объяснишь?

— С этим, конечно, нужно разбираться, — согласился Обнорский.

— Поможешь? — спросил Зверев.

— Что за вопрос? — ответил Обнорский. — Ударим автопробегом по разгильдяйству и бездорожью.

* * *

В тот же день они приступили к работе. Начали с элементарного: со списка лиц, так или иначе причастных к этой истории. Зверев разложил на столе лист миллиметровки и нарисовал в середине портфель со значком $. Условную фигуру жен-шины с одной стороны и фигуру мужчины — с другой. В руках у мужчины была дубинка, над головой жирный знак вопроса. Написал дату и ориентировочное время нападения на Настю. По периметру листа расположились прочие участники драмы. Их оказалось немало: Зверев, Лысый, Магомед Джабраилов, муж Анастасии, полковник Павел Сергеевич Тихорецкий. Это первый, так сказать, эшелон. Люди, стоящие наиболее близко к происшедшему.

Был и второй: юрисконсульт Свердловки — Константин Шведов. Именно он обнаружил раненую Настю. Затем ее лечащий врач — нейрохирург Эрлих и наконец еще один фигурант, которого Зверев обозначил буквой «X».

— А это кто ж такой? — спросил Обнорский. — Кто ист ху?

— Пока сам не знаю, — ответил Зверев.

— Любопытно…

— Любопытно. Помнишь, я рассказывал тебе, как меня судили?

— Давай-ка освежим это в памяти, Саша. Зверев обвел «X» в кружочек, поставил рядом с ним знак вопроса и «освежить в памяти».

— По делу мы шли вчетвером. Лысый, я и Кент пошли в глухой отказ. А вот четвертый мальчишечка Виталика — Слон его звали — раскололся. Он при задержании сбил машиной бойца СОБР, и его стали на этом давить. Слабоват Слоник оказался. Но потом мы его же и нагрузили: либо берешь все на себя, либо, Слон, отправим мы тебя в знойную Африку.

Обнорский ухмыльнулся, а Сашка продолжил: