Муссолини и его время

Но итальянцы не так волновали события на фронтах Второй мировой войны, как возобновившиеся с новой силой воздушные налеты. В октябре союзники нанесли удары по нескольким крупным городам – особенно пострадала Генуя. ПВО все еще недоставало зенитных орудий, способных поражать вражеские бомбардировщики, а ВВС к этому времени понесли настолько большие потери, что оказались неспособны защитить небо Италии. К этому времени значительная часть жителей страны надеялась уже не на победу, а на поражение – лишь бы поскорее закончилась война.

Муссолини, долгое время пытавшийся игнорировать явное нежелание своих сограждан переносить тяготы военного времени, теперь признавался в том, что режим не сумел воспитать из фашистов «бойцов 1915 года», которые вновь и вновь поднимались бы в атаку на вражеские позиции. Итальянская армия еще стояла в Египте и на Дону, но больной, уставший и флегматичный дуче уже не ждал от нее никаких подвигов. Его последней надеждой были немцы, однако к осени 1942 года Муссолини уже изрядно разочаровался в стратегии Гитлера: летнее наступление немецких войск на Восточном фронте так и не привело к решающим результатам. Не был завоеван Кавказ, и вот уже несколько недель подряд продолжались ожесточенные уличные бои в Сталинграде.

23 октября из Египта начали приходить дурные вести: новый британский командующий Бернард Монтгомери начал атаку на позиции войск Роммеля, который в это время находился на лечении в Германии. Замещавший его немецкий генерал погиб в первый же день боев, которые с самого начала складывались для итало-германской армии крайне неудачно. Войска Британской империи действовали методично, но наверняка. Имея полное превосходство во всех видах вооружений, в запасах амуниции, численности, а также господствуя в небе, британские командиры могли позволить себе не спешить. В то время как в Лондоне и Риме политическое руководство не находило себе места, с тревогой ожидая новостей из Египта, Монтгомери использовал тактику, уже опробованную им в сентябрьских боях: наносить удары по итальянцам и отражать немецкие контратаки. К тому времени, когда срочно отозванный из отпуска Роммель прибыл в Африку, сражение уже можно было считать проигранным. Располагая крайне незначительными запасами топлива, немецкие и итальянские танковые части в значительной степени утратили мобильность. Столкнувшись с перспективой полного разгрома, Роммель запросил разрешения на отступление.

Маршал Кавальеро поддержал это решение, а Муссолини, как всегда, колебался. В Риме разрывались между желанием удержать линию обороны в Египте и опасением, что итало-германские войска повторят судьбу армии Грациани. Ситуацию на время разрешил категорический приказ из ставки Гитлера, предписывавший вести упорную оборону, не отступая ни на шаг. Роммель, привыкший доверять и подчиняться «гению фюрера», сумел продержаться еще несколько дней, после чего все-таки решился начать отход, поставив Гитлера перед свершившимся фактом. Благодаря тяжелым потерям британцев и умелой организации, немецкому фельдмаршалу удалось спасти большую часть собственных войск, не дав Монтгомери собрать плоды своего успеха. И все же это было несомненным поражением итало-германской армии, оставившей Тобрук и быстро отступавшей к ливийской столице.

Муссолини объяснил события в Египте очень просто – это была месть англичан, приурочивших начало наступления к годовщине фашистской революции. Выступая в разгар сражения перед собравшимися во дворце «Венеция» партийцами, прибывшими поздравить дуче с годовщиной «марша на Рим», диктатор свел вместе «империалистические устремления» Лондона, «еврейский заговор» и козни «большевистских плутократов», одинаково враждебные его режиму.

В дни, предшествующие началу отступления Роммеля, внимание немцев и итальянцев было приковано к огромному транспортному флоту союзников, вставшему на якорь у Гибралтара. Разведывательные службы держав Оси не сумели вскрыть планов врага, и оставалось лишь гадать – с какой целью англичане и американцы собрали такую армаду? Замысел союзников открылся, когда 8 ноября англо-американские войска приступили к высадке в Алжире – французской колонии, все еще сохранявшей верность правительству маршала Петена. Муссолини мог поздравить себя – его предположения оправдались, тогда как Гитлер ожидал вражеского десанта на Корсике, Сардинии или даже в Ливии. В остальном, в сложившемся положении было мало утешительного.