Муссолини и его время

Для диктатора и его окружения необходимость скорейшего создания «политически надежной» и располагавшей тяжелым вооружением дивизии фашистской милиции была уже вполне очевидной. Усиливавшиеся день ото дня бомбардировки итальянских городов союзнической авиацией совпали с возвращением в страну остатков разгромленных на Дону войск и начавшимися в Северной Италии массовыми забастовками рабочих военной промышленности, выдвинувших не только экономические, но и политические требования. Как и прежде, полиция оказалась неспособна подавить забастовку – правительству вновь пришлось идти на уступки, повышая заработную плату, но выполнить требование бастующих закончить войну Муссолини и его министры были бессильны. Дуче оставалось лишь тянуть время в надежде на то, что, потерпев ряд военных неудач, западные союзники или Советский Союз станут более сговорчивыми. Заранее пытаясь подготовить режим к периоду тяжелых испытаний, в феврале 1943 года Муссолини начал масштабные перестановки в правительстве и руководстве фашистской партии.

После того как в 1939 году «слишком засидевшегося» и утратившего доверие Муссолини Стараче сместили с поста генерального секретаря, назначив на почетную, но безвластную должность начальника штаба фашистской милиции, дуче никак не мог подыскать себе нового партийного заместителя. С осени 1939 до весны 1943 года эту роль исполняли три человека, ни один из которых не сумел продержаться больше года. Возможно, причина этой кадровой чехарды заключалась в том, что Муссолини подбирал себе ничем не выдающихся помощников, обладавших, однако, тем неоспоримым качеством, что никто из них, ни по положению в партии, ни по характеру, не мог претендовать на роль лидера возможной оппозиции в фашистских рядах.

Но времена изменились, и теперь даже дуче признавал, что в нынешних условиях требуется «сильная фигура». Фашизм переживал настоящий «кризис веры». «Национальная фашистская партия» достигла пика своей численности в 1940 году, когда в ее рядах состояло свыше шести миллионов итальянцев, но в течение двух следующих лет для подавляющего числа фашистов членство в партии стало не более чем пустым звуком. Доклады партийных секретарей из всех регионов Италии дышали настоящим отчаянием, вызванным очевидной неспособностью удержать старых и привлечь новых сторонников фашизма. Совпавшая с началом британского наступления в Египте 20-я годовщина «марша на Рим», проведению торжественных мероприятий в честь которой партийные пропагандисты придавали столь большое значение, не вызвала в стране ни малейшего энтузиазма. Исправить положение был призван Карло Скорца, занявший пост генерального секретаря в апреле 1943 года. Представитель радикального крыла партии, он считался сторонником жесткой партийной диктатуры и продолжения войны вместе с Германией до победного конца. Назначая на высшую партийную должность столь одиозного деятеля, Муссолини надеялся не только укрепить ряды фашистской партии, но и продемонстрировать ее готовность разделить тяготы военного времени вместе с нацией. Охваченной унынием стране необходимо увидеть хоть какие-то перемены, считал дуче, – и партия обязана вернуть себе утраченное доверие масс.

Муссолини также поспешил избавиться от подавляющего большинства министров своего кабинета. Он не пощадил даже своего зятя, который уже давно раздражал диктатора нарочито демонстрируемым неодобрением происходящего в Италии. Чиано потерял пост министра иностранных дел, однако сохранил членство в Большом совете и получил должность посла при Ватикане, что позволяло ему оставаться в Риме. Муссолини, по большей части осведомленный о высказываниях графа, не придавал им большого значения, полагая, что за фрондерством Чиано не кроется ничего, кроме желания дистанцироваться от ставшего непопулярным союза с немцами. И хотя преемником Чиано на министерском посту стал сам Муссолини, эпоха «семейной дипломатии» явно подошла к концу.

Но и масштабные кадровые перестановки на фашистском политическом Олимпе не помогли укрепить ни режим, ни решимость нации продолжать войну. Гитлер мог сколько угодно призывать своего итальянского друга поступать так же решительно, как Клемансо в 1917-м, – за этой аналогией не стояло ничего. Реальность не признавала красивых фраз – в 1917 году на помощь французам пришли многочисленные войска союзников, а в 1943-м Германия с трудом защищалась сама, не имея возможности облегчить непосильное бремя, свалившееся на фашистскую Италию.