Муссолини и его время

Созданный в начале сентября 1943 года подпольный антифашистский «Комитет национального освобождения» быстро попал под влияние коммунистов, анархистов и социалистов, чьи бригады «гарибальдийцев» или отряды имени Маттеотти вскоре значительно превзошли формирования монархистов и либералов по численности. Даже западные союзники вынуждены были признать преобладание левых среди антифашистского партизанского движения.

Тактика коммунистов была жестокой, но весьма эффективной. Основной задачей партизанского движения должно было стать вовлечение в него как можно большего количества итальянцев, для чего следовало провоцировать оккупационные и фашистские власти на жёсткие меры по отношению к гражданскому населению страны. Согласно этому методу партизанам надо было разрушать объекты инфраструктуры (безо всякого учета военной необходимости или возможных последствий для жителей), развязать настоящую кампанию террора в отношении чиновников Социальной республики, членов фашистской партии и их семей, а также совершать нападения на небольшие отряды вермахта или СС.

Коммунисты не ошиблись в своих расчетах. Избранная ими тактика работала безукоризненно: вскоре для многих тысяч рядовых чернорубашечников война с партизанами стала делом личной мести и вопросом выживания, в то время как руководство Третьего рейха ответило на гибель своих солдат массовыми репрессиями. Не имея возможности уничтожать скрывавшихся в горах «бандитов», немцы начали брать и расстреливать заложников из числа гражданского населения, действуя без какого-либо учета «союзного» статуса Италии. Однако, приказывая расстреливать десять, пятьдесят или даже сотню итальянцев за одного подстреленного на сельской дороге или взорванного на узкой городской улочке немца, Гитлер только увеличивал число партизан, на что изначально и рассчитывали коммунистические лидеры итальянского Сопротивления.

Между тем осенью 1943 года настал черед дуче доказать свою верность идеалам фашизма. Ему предстояло исполнить данное фюреру обещание и сурово покарать тех, чьи действия привели к падению режима. Трагедия Муссолини заключалась в том, что одним из этих «изменников» был его зять.

Вернувшись в Мюнхен из ставки Гитлера, дуче все-таки уступил мольбам дочери и встретился с Чиано, но разговор не получился. Муссолини лишь выслушал неубедительные оправдания зятя, ни словом не обмолвившись о том, в каком трудном положении оказался бывший «наследный принц» фашистского режима. Расправиться с Чиано желали и нацисты, и заправлявшие отныне делами в партии радикальные фашисты. Для первых он был врагом Третьего рейха, а вторые приписывали интригам графа «разложение» в партии и государстве. Подобные обвинения трудно назвать полностью справедливыми, хотя Чиано действительно был не слишком щепетилен в своих «финансовых операциях», а в последние годы подчеркнуто дистанцировался от «Стального пакта». Тем не менее для немцев он оставался символом «итальянского двуличия», в то время как фашисты не могли простить графу его прежнего положения фаворита и роли, сыгранной на последнем заседании Большого совета. Сам Чиано продолжал пребывать во власти иллюзий. Он полагал, что если тесть его и не простит, то никогда не позволит причинить вред мужу любимой старшей дочери и отцу своих троих внуков.

Первым тревожным звонком стало то, что после возвращения дуче в Италию графа продолжали держать под охраной в поместье неподалеку от Мюнхена. Затем немцы забрали его детей, отправив их в Италию на попечение жены Муссолини. Круг сужался, и напуганный Чиано безуспешно просил о возможности добровольцем поступить в фашистские ВВС, в то время как его жена пыталась получить разрешение на эмиграцию в Испанию или Швейцарию. Все было напрасно.

Меньше всего Гитлер собирался отпускать Чиано, небезосновательно опасаясь, что опубликованные в нейтральной стране дневники или мемуары бывшего министра нанесут немалый урон репутации Третьего рейха. Муссолини тоже не мог сказать дочери ничего утешительного – «преступления» ее мужа против фашистского режима казались неоспоримыми. И все же во второй половине октября дела Чиано как будто приобрели благоприятный оборот – неожиданно для графа немцы разрешили ему вернуться в Италию. Обрадованный, он вылетел в Верону 19 октября, однако в аэропорту его уже ждали полицейские, чтобы арестовать по обвинению в заговоре против дуче и фашизма.

Вместе с Чиано на скамье подсудимых оказалось еще пять человек: маршал Эмилио де Боно, бывшие министры Туллио Чанетти и Карло Паречи, профсоюзный руководитель Луччиано Готтарди и партийный секретарь Джованни Маринелли – неудачливый организатор нападения на депутата Маттеотти в 1924 году. Каждый из них присутствовал на злополучном заседании и отдал свой голос за резолюцию Гранди. Фашисты обвиняли в «предательстве» не только этих людей, но большинству из выступивших против Муссолини участников Большого совета удалось заблаговременно бежать с территории Социальной республики, а потому Чиано и другим предстояло ответить за «измену» остальных.