Муссон

Хэл собирался выехать в Лондон пораньше следующим утром, сразу после того, как увидит, что Уильям благополучно обвенчался с леди Элис, а ее движимое приданое доставят в поместье Кортни. Лошади были уже наготове, и Большой Дэниел с Эболи могли запрячь их в экипаж и выехать уже через час после приказа Хэла. Но даже при хорошей скорости понадобится не меньше пяти дней, чтобы добраться до Лондона, а квартальное собрание совета директоров компании должно было состояться первого числа следующего месяца.

«Я должен взять мальчиков с собой», – внезапно подумал Хэл.

В этой мысли отразились все его опасения. Если бы он оставил их в Хай-Уилде, когда там станет заправлять Уильям, это означало бы испытывать судьбу, и это притом что самого его там не будет, а значит, и защиты им ждать не придется. Даже Дориана лучше взять, решил Хэл.

Он нежно посмотрел на младшего сына, сидевшего на скамье рядом с ним, и в ответ получил солнечную, восторженную улыбку. Дориан немного придвинулся к нему, ерзая по жесткой дубовой скамье. Хэла неожиданно тронуло прикосновение маленького тела. Он легко погладил плечо мальчика. Пока что нельзя понять, каким он вырастет, подумал Хэл, но, похоже, в нем соединилось лучшее от других братьев и почти не досталось их слабостей.

Однако судить об этом еще слишком рано.

В этот момент музыка органа изменилась, и Хэл отвлекся от своих мыслей. Зазвучал марш невесты. И тут же зашуршали одежды и тихо загудели голоса – все собравшиеся в церкви повернулись, ожидая появления девушки.

* * *

Хотя солнце еще не поднялось над верхушками деревьев – лишь несколько лучей падали на высокие крыши и башенки большого дома, проводить их в Лондон вышли все домашние – от Уильяма с его молодой женой, Бена Грина, управляющего поместьем, Эвана, эконома, и до последней кухонной служанки и конюха.

В порядке старшинства провожающие выстроились вдоль главной лестницы, что вела к парадной двери, а слуги, тоже в соответствии с рангом, собрались на лужайке перед домом. Большой Дэниел и Эболи сидели на кучерской скамье, а лошади фыркали, пуская пар из ноздрей на утренней прохладе.

Хэл коротко обнял Уильяма. Элис, раскрасневшаяся и сияющая счастьем и любовью, нежно цеплялась за руку мужа. Мальчики по приказу отца вслед за ним по очереди без улыбки подошли к старшему брату, чтобы пожать ему руку, а потом, гикая от восторга, помчались вниз по ступеням к ожидавшему их экипажу.

– А можно мне ехать с Эболи и Большим Дэниелом? – умоляющим тоном спросил Том, и его отец снисходительно кивнул.

– А мне, мне можно? – подпрыгивал на месте Дориан.

– Ты поедешь в карете со мной и мистером Уэлшем.

Мистер Уэлш был учителем мальчиков, и Дориану предстояли четверо суток плена с ним и его книгами – латинским, французским и арифметикой.

– Ну пожалуйста, отец, почему мне нельзя? – сердито спросил Дориан. И тут же сам себе ответил: – Да, знаю, потому что я младший.

– Идем, Дорри. – Гай взял его за руку и потащил в карету. – Я тебе помогу с уроками.

Все несправедливости отношения к юному возрасту были мгновенно забыты, как только Эболи взмахнул хлыстом и карета дернулась и покатилась, и под ее железными колесами заскрипел гравий. Гай и Дориан высунулись из окна, чтобы помахать на прощанье своим любимцам из домашнего штата. Но вот они повернули у перекрестка, и Хай-Уилд скрылся из вида.

Том, полный восторга, сидел в кучерской кабинке между двумя людьми, которых он обожал.

На голове Большого Дэниела красовалась огромная грива седых волос, торчавших во все стороны из-под шляпы. Во рту у него не осталось ни одного зуба, так что, когда он жевал, его морщинистое лицо превращалось в сплошные складки. Но все знали, что даже в таком возрасте он оставался самым сильным человеком в Девоншире. Том видел, как Большой Дэниел поднимал непослушную лошадь в воздух и укладывал ее на спину так, что все четыре ноги болтались в воздухе, а потом легко удерживал в таком положении, пока кузнец ее подковывал. Большой Дэниел был боцманом у Фрэнсиса Кортни, и когда дедушку Тома убили голландцы, Большой Дэниел стал служить его сыну и плавал с Хэлом Кортни в южных океанах, сражаясь вместе с ним против язычников и голландцев, против пиратов и предателей и десятков других врагов.

И еще он был нянькой для Уильяма и двойняшек, носил их на спине и качал на больших ласковых ладонях.

Он знал такие невероятные истории, что любой мальчишка заслушался бы его; он строил модели высоких кораблей, так похожие на настоящие суда во всех деталях, что казалось – они могут в любой момент уплыть за горизонт навстречу волнующим приключениям и унести Тома на своих палубах.

Он обладал богатым репертуаром ругательств и прибауток, которые Том мог повторить лишь в компании Дориана и Гая, потому что произнести такое в присутствии Уильяма или отца, да и вообще кого-то из взрослых означало навлечь на себя мгновенное возмездие.

Том всей душой любил Большого Дэниела.

А кроме его собственной семьи, существовал лишь еще один человек, которого Том любил больше всего. Эболи сидел по другую сторону от Тома, держа в огромных черных руках поводья.