Мусульманская дипломатия в России. История и современность

Молодой муфтий Равиль Гайнутдин изначально постарался как можно сильнее отмежеваться от своего учителя Талгата Таджуддина, известного особо теплыми отношениями с Русской Православной Церковью, и занял максимально непримиримую позицию по отношению к православному большинству. После резких выпадов в адрес «якорных» крестов и «попыток попов прорваться во власть»³⁷, сделанных в середине 90-х гг.³⁸, он попытался примириться с Московским Патриархатом, в 1997 г. даже издав специальную фетву об уважении к иудеям и христианам, однако конструктивного сотрудничества с православными у него не получилось³⁹.Так, встретившись в сентябре 1998 г. с Патриархом Московским и всея Руси Алексием И, Гайнутдин поспешил заявить, что по его требованию патриарх снял с занимаемой должности архиепископа Ярославского и Ростовского Михея, которой якобы препятствовал строительству второй мечети в Ярославле. На самом деле никаких санкций в отношении архиепископа не последовало, а первая личная встреча Гайнутдина с патриархом стала последней.

Конечно, отношение лидеров Русской Православной Церкви к мусульманским духовным лидерам «старого» и «нового» поколения заметно различалось. Расколы и свержения уважаемых муфтиев не прошли незамеченными православной общиной, тем более что гонимые представители «старого» поколения временами были вынуждены просить православных братьев о помощи — как это, например, сделал верховный муфтий Талгата Таджуддин осенью 1994 г.⁴⁰ Кроме того, руководство Московского Патриархата не могла не огорчать и оскорбительная критика в адрес своих давних партнеров по межрелигиозному диалогу, инициаторами которых выступали предавшие их ученики и сподвижники. В конце концов, большие сомнения у православных вызывала и легитимность новых муфтиев, многие из которых выглядели откровенно криминальными элементами или экстремистами. Все это в совокупности сильно затрудняло установление отношений с Высшим координационным центром духовных управлений мусульман России, а затем и с Советом муфтиев России.

Со своей стороны новые лидеры российского ислама не скрывали враждебного отношения к православным. Пока Русская Православная Церковь вела переговоры с мусульманами Кавказа об урегулировании чеченского кризиса, муфтий Равиль Гайнутдин давал интервью следующего содержания: «К сожалению, высшие иерархи наших церквей в основном встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И Святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители, встречаясь с мусульманскими религиозными деятелями, говорят, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия. В то же время Русская Православная Церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. Отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев, что священник Русской Православной Церкви благословляет на убийство и освящает оружие, спрашивают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что «мы не будем поощрять войну, убийства наших граждан?»⁴¹.

Изучая высказывания муфтия Равиля Гайнутдина в отношении Русской Православной Церкви и ее лидеров, трудно отделаться от мысли, что председатель Совета муфтиев России испытывает к ним искреннюю ненависть. Конечно, при встречах с представителями Церкви, поздравлениях ее предстоятелю и разного рода программных выступлениях Гайнутдин всячески подчеркивал свою приверженность ценностям мусульманско-православного диалога и хвалил Церковь даже сильнее своего учителя Талгата Таджуддина, однако за глаза из его уст можно было услышать совсем другие заявления.

Например, московский муфтий практически одновременно пожаловался на митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, к которому за разрешением на строительство новых мечетей мусульман якобы посылали подмосковные чиновники⁴², и призвал Русскую Православную Церковь учитывать мнение мусульманской общины при возведении храмов, «чтобы непродуманные шаги не наносили ущерб межнациональному миру и согласию в России», осудив закладку православной часовни в Набережных Челнах в год 450-летия завоевания Казани Иваном Грозным. «Строительство православной часовни в год такого юбилея (2002) было не вполне корректным и даже оскорбительным для религиозных чувств мусульманского населения города», — подчеркнул при этом глава Совета муфтиев⁴³.

22 марта 2000 г. в Мемориальной синагоге на Поклонной горе, на третьем заседании Межрелигиозного совета России муфтий Равиль Гайнутдин устроил скандал по причине присутствия на нем верховного муфтия Талгата Таджуддина и покинул заседание, изложив свою позицию в статье «Кому выгоден раскол мусульман?», напечатанной его советником Вячеславом-Али Полосиным в «Мусульманской газете»⁴⁴.