Мусульманская дипломатия в России. История и современность

18 июля 1917 г. в Казани открылся II Всероссийский мусульманский съезд, выявивший новые противоречия в мусульманской среде. Выразилось это в первую очередь в том, что представители Кавказа и Средней Азии на него не явились. В повестку дня Съезда вошли вопросы о создании Всероссийского союза улемов, а также оптимизации духовной жизни мусульман в новых условиях. Особенно острые дискуссии разгорелись по «женскому» вопросу, поскольку далеко не всем имамам пришлась по душе идея об их равноправии с мужчинами⁴⁶. Интересное предложение попытался вынести на голосование председательствующий на первом заседании казанский ахунд Габдулла Апанай (Апанаев), призвавший перенести резиденцию ОМДС из Уфы в Казань. Это предложение не встретило поддержки делегатов, однако в 1991 г. его повторили татарские националисты, использовавшие отказ муфтия Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири Талгата Таджуддина как повод для создания автономного татарстанского духовного управления⁴⁷.

Параллельно со II Всероссийским мусульманским съездом в Казани проходил I Всероссийский мусульманский военный съезд, созванный по инициативе мусульман-военнослужащих⁴⁸. В преддверии этого съезда мусульманские военные уже пытались саморганизовываться и проводили региональные съезды — например, I армейский мусульманский съезд 9 армии на румынском фронте⁴⁹. На Всероссийском мусульманском военном съезде было решено создать Всероссийский мусульманский Военный Совет (Харби Шуро или Вошуро) с центром в Казани. В основной Резолюции Съезда отмечалось, что армия должна быть заменена народной милицией; в противном же случае ее надлежало переформировать по национальному признаку. К этому времени в действующей армии уже активно формировались мусульманские подразделения, своей милицией обзаводились и новые мусульманские структуры⁵⁰.

По итогам двух этих съездов было решено провести третий, общий съезд, который оказался гораздо более представительным и смог принять ряд важных решений. Главным из них, безусловно, стало создание Национального парламента (Милли Меджлиса) и Национального управления (Милли Идара), состоявшего из трех ведомств — духовного, финансового и просветительского. При этом функции духовного ведомства были переданы ОМДС, переименованного в Центральное Духовное управление мусульман внутренней России и Сибири⁵¹. С этого момента духовная власть мусульман внутренней России оказалась поставлена в зависимость от власти светской, причем откровенно сомнительной легитимности.

С приходом к власти большевиков мусульманские политики и общественные деятели, довольно комфортно чувствовавшие себя при Временном правительстве, пришли в замешательство. Хотя политическая программа В.И.Ленина во многих местах отвечала их чаяниям, непримиримый атеизм большевиков не мог не настораживать. Зная об этих опасениях, И.В.Сталин подготовил Обращение Совета народных комиссаров «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», которое было отпечатано миллионами экземпляров на разных языках.

В этом Обращении, датированным 20 ноября 1917 г., мусульмане назывались «хозяевами своей страны». «Отныне ваши веровании и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов, Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов», — обещали им народные комиссары, сокрушающиеся о том, что мечети и молельни при царях разрушались, а верования и обычаи мусульман — попирались. Считается, что это обращение было приурочено к открытию Национального собрания мусульман тюрко-татар внутренней России и Сибири, запланированного на 20 ноября в Уфе⁵².

Изложенные в Обращении тезисы были вскоре подкреплены мощным аргументом — возвращением мусульманам древнего Корана Османа — главной письменной реликвии исламского мира. 14 декабря 1917 г. Краевой мусульманский съезд Петроградского национального округа обратился с Письмом в адрес Народного Комиссариата по делам национальностей, в котором отмечалось, что Коран Османа как «священное сокровище и достояние всего мусульманского мира должен находиться в руках самих мусульман». Через пять дней на это прошение поступил положительный ответ Совета народных комиссаров, и Коран Османа был передан делегатам Съезда”. Этот акт доброй воли, грамотно преподнесенный средствами массовой информации, действительно смог убедить многих мусульман в правдивости обещаний большевиков и вызвать у них симпатии к новой власти. В итоге, правда, Коран Османа вернулся в собственность государства и был помещен на хранение в Музей истории народов Узбекистана в Ташкенте. Окончательно его вернули мусульманам только в 1989 г. и в настоящее время он хранится в библиотеке медресе «Барак-Хана» ДУМ Республики Узбекистан.