Мусульманская Испания

Итак, у Абд ар-Рахмана и других арабских пришельцев в ал-Андалус уже была некая духовная платформа, предмет их гордости, а вытесненные ими висиготы не обладали культурными ценностями, столь значительными, чтобы они могли влиться в культуру завоевателей. Христианскому автору IX в. действительно оставалось лишь жаловаться на увлечение его единоверцев арабским языком и литературой, ради которых они пренебрегают латинскими текстами[42]. Для тех же, кто родился и вырос в арабской среде, вопрос о выборе вообще не стоял, так как, несмотря на политическое соперничество омейядской Испании с восточноарабскими землями, именно на восток страна обращалась за культурным руководством.

Андалусская литература не только возникла как ответвление восточноарабской литературы, но и продолжала черпать в ней силы, видоизменяясь с помощью восточных «прививок». Из Багдада в ал-Андалус прибыл певец Зирйаб (ум. в 857 г.), ученик, а затем соперник Исхака Мосульского. Он привез с собой юных учеников и девочек-рабынь, чтобы основать андалусскую школу музыки и пения, а заодно преподать и изящные манеры багдадского общества. Известный ученый Абу Али ал-Кали (ум. в 965 г.) также приехал из Багдада; он был встречен в ал-Андалусе с большим почетом и продиктовал здесь свой обширный труд «Амали». Это были не связанные между собой опусы, главным образом на лексикографические или грамматические темы, но, как этого требовала арабская традиция, уснащенные поэтическими цитатами, часто подсказанными (пусть даже подсознательно) собственными литературными пристрастиями ал-Кали. Этим вставкам суждено было оказать непредсказуемое влияние на последующие поколения андалусской интеллигенции. Произведения величайших восточноарабских поэтов за удивительно короткий срок достигали ал-Андалуса, изучались и имитировались местными поэтами. Хотя древняя поэзия там тоже изучалась, именно новое стремление к риторическим украшательствам нашло наиболее яркое отражение в творчестве андалусских поэтов.

Неудивительно, что ал-Андалус не создал сразу выдающегося поэта. Есть немало поэтов конца VIII в. или IX в., чьи имена и образцы сочинений сохранились, но они достигали лишь среднего уровня. Дело в том, что большинство из них были омейядскими князьями, и вниманием, которое уделяли им историки литературы и составители антологий, они обязаны своему происхождению. И только в конце омейядского периода, когда Кордова стала центром учености и двор проявлял должную благосклонность к людям таланта и науки, в ал-Андалусе родились два писателя, чьи имена запомнили надолго.

Ибн Абд-Раббихи (860—940), поэт, чьи любовные стихи не лишены обаяния, известен прежде всего своим литературным тезаурусом «Несравненное ожерелье» («Ал-икд ал-фарид»), остававшимся в течение многих веков популярным как на востоке, так и на западе халифата. За образец он взял труд, созданный на востоке Ибн Кутайбой (ум. в 889 г.) под названием «Источники историй» («Уйуп ал-ахбар»), материал он также брал в основном из восточноарабской поэзии (из андалусских стихов он цитирует лишь свои собственные). Ибн Абд-Раббихи принадлежит также урджуза в 450 строк (урджуза представляет собой метрическую композицию типа классической оды, но менее строгую: полустишия рассматриваются в ней как самостоятельные строки и рифмуются по строфам), посвященная военным подвигам Абд ар-Рахмана III, она заслуживает упоминания уже потому, что нарративные поэмы редко встречаются в арабской поэзии любого периода.

Несомненно самым выдающимся андалусским поэтом того времени был Ибн Хани (ум. и 973 г.), но обвинение в ереси заставило его покинуть Испанию в возрасте двадцати семи лет и искать счастья у Фатимидов. Его называли «западным ал-Мутанабби», что, однако, более свидетельствует о его положении среди андалусцев и о пристрастии к высокопарной нравоучительности, чем о таланте. Для его стиля показательно следующее описание поенных кораблей Фатимида ал-Муизза: