Мутанты

За рулем ржавого, истасканного «УАЗа», который Мы-кола помнил еще со времен, когда был предриком, оказался знакомый хозяйственник администрации Кривохатко, мужик простой и, как все завхозы, вынужденно занимающийся контрабандой в виде бартера, то есть необходимой и обоюдовыгодной меновой торговли. В кабине находился еще пассажир, которого раньше Волков в Братково никогда не встречал, — на вид скользкий и такой же косоглазый, как сам Пухнаренков. Можно было поманежить их немного, устроить формальный досмотр, чтоб поволновались, если провозят запрещенные предметы, проверить документы и пропустить, но этот иногородний хлыщ, видимо не знавший местных порядков, оказался ко всему прочему еще и нетерпеливым.

— Командир, — сказал он, надувая щеки, — пропускай, торопимся.

Мыкола усилил таможенное творческое спокойствие и бдительность троекратно, велел отвернуть брезентовый полог кузова. А там, среди обычного хлама в виде мятых железных ведер, запасных камер, тросов, рваных коробок и тряпья, стояла длинная сетчатая клетка с пищащими цыплятами.

— Що це таке? — на государственном языке спросил Волков.

— Це ж курчата, — подпел ему москаль Кривохатко, обычно тоже мешавший языки в кучу. — Не бачишь, чи шо?

Длинноногие, поджарые бройлеры топтались в клетке по толстому вороху соломы, и даже человеку было понятно, что испытывали неудобство и, возможно, от этого нещадно гадили. Волков не собирался возиться со столь поганым грузом, а хотел лишь поманежить представителей администрации, чтобы они потом доложили Пухнаренкову, а тот в свою очередь намотал себе на ус и в конце концов пошел на мировую с таможней.

— Ветеринарный паспорт! — потребовал Мыкола. — Птичий грипп, чулы?

— Слыхали, як же! — Завхоз с готовностью подал бумагу. — Вин же у Китае. А у нас нема.

Волков оставил это без комментариев, изобразив, якобы внимательно читает филькину грамоту паспорта.

— А шо пид цыплаками? — спросил он.

— Солома.

— Бачу, шо солома, а на шо?

Вопрос застал врасплох, поэтому Кривохатко покосился на своего пассажира.

— Чтоб мягче было, — объяснил тот на свою беду. — Не тяни, шеф. Жара, цыплята перегреются.

На торговца пернатым товаром он никак не походил. И тут же совершил еще одну ошибку.

— Сколько бабла? — спросил тихо и достал бумажник. — Сейчас отстегну.

Таможенник доверчиво взял его под руку и повлек к офису. Тот, видимо решив, что таможенник взятки берет подальше от глазастых видеокамер, послушно пошел рядом. В офисе Мыко-ла впустил его в досмотровую комнату, сказал выразительно:

— Побудь пока здесь, — и защелкнул автоматический замок.

Скользкий пассажир дернулся было следом, но опоздал, а стуком только разбудил отца, ревущий голос которого раздался уже за спиной Волкова:

— Э, мужик?! Мать твою… Давай выпьем?

А Мыкола демонстративно закрыл перегородку отстойника, где стоял «УАЗ», замкнул ее и поманил Кривохатко:

— Кажи, шо пид соломой!

— Мыколай Семенович… — растерялся тот. — Мы ж с тобой знаемся…

— Кажи, шо сховано! — Волков снял со столба длинный острый щуп для проверки сыпучих материалов.

Только один вид этого инструмента напугал простоватого завхоза. Он вроде бы даже сделал попытку заслонить собой подход к открытому кузову машины.

— Никак нельзя! Мыколай Семенович!

— Вытрушивай цыплаков!

Кривохатко окончательно скис, заозирался и стал почему-то махать Чернобаю, который стоял на российской стороне и внимательнее своих камер наблюдал за происходящим. Волков заскочил в кузов и прицелился проткнуть солому, но завхоз ухватился за щуп:

— Та вы шо?! Не можна!

— Видчиняй клетку!

Завхоз выдернул задвижку, и голенастые бройлеры, набитые в клетку до отказа, сидевшие друг на друге и изнывающие в неволе, тотчас валом устремились наружу. Мыкола и сам того не ожидал, поэтому даже ловить их пытался, однако цыплята уже попрыгали на асфальт и теперь рассыпались по зоне досмотра. За полминуты их выскочило с сотню, и осталось всего десяток хилых, придушенных, увязших в соломе и не способных двигаться. Волков спрыгнул на землю, думая помочь завхозу в ловле бройлеров, однако тот о разбежавшемся товаре словно забыл и тупо глазел на клетку, выдавая тем самым свой пристальный к ней интерес.

— Ну шо там по правде? — спросил Мыкола. — Контрабанда?

— Чоловик, — обреченно признался завхоз. — Мыколай Семенович, отпусти…

За все время службы на таможне Волков лишь раз сталкивался с подобным, когда в опломбированной фуре пытались незаконно провезти в Европу вьетнамцев-гастарбайтеров. Специально выбрали объездной путь, через Братково, полагая, что таможня там не такая строгая и дотошная. Тогда отличился Шурка Вовченко, который услышал стоны изможденных людей и решился вскрыть контейнер. Причем грузовик был с дальневосточными номерами, и эти маленькие, желтые люди, напоминающие цыплят, настолько устали от замкнутого пространства, что, обезумевшие, тоже разлетелись по всей таможне, едва распахнулись двери.

Волков осторожно сунул руку в клетку и брезгливо отвернул изгаженный пласт соломы. Под ним было что-то теплое, измазанное пометом.