Муцянь

Но торговцы только разводили руками: ничего подобного во Второй столице не происходило, да они и не припомнили, чтобы кто-то из женщин носил чёрное, они предпочитали одежду весенних цветов.

Чэнь Ло тогда спросил, не являлись ли в городе людям призраки, и столько всего наслушался, что хотелось или уши заткнуть пальцами, или попросту оглохнуть, настолько истории были завиральными. Большинство из них Чэнь Ло и так знал – читал в книгах: о безголовом призраке, который носил голову под мышкой или разыскивал утраченную голову; о призраке женщины, которая повесилась на собственных волосах; о целой шайке призраков, которые всю ночь напролёт играют в кости в заброшенном доме на окраинах города, и если вздумаешь сыграть с ними, то они тебя обыграют и не выпустят, пока не останешься в чём мать родила; о плачущем призраке ребёнка…

«Если им верить, – подумал Чэнь Ло, усмехаясь, – так во Второй столице призраков должно быть больше, чем самих жителей!»

Один торговец припомнил, правда, что несколько лет назад на улице нашли труп женщины, но та была не в чёрном, да и не молода – какая-то старуха-нищенка. Её подобрали и похоронили сердобольные монахи, так что призраком она стать не могла: все обряды были проведены.

«Тогда она мне привиделась», – подумал Чэнь Ло. Неужели его фантазия была настолько богата, чтобы подкинуть ему настолько детальный образ: он помнил не только как она выглядела, но и как она пахла… Уж точно не могильным тленом!

Торговец, с которым он поделился мыслями, покивал и сказал, что ему после возлияний тоже всякая чертовщина кажется, а уж в местных цинлоу так и вовсе пить не стоит: вино там или разбавленное водой, или в него подмешаны одурманивающие снадобья, чтобы писаными красавицами даже простушки казались – обычная практика в публичных домах.

Чэнь Ло вернулся в цзюлоу озадаченный. Ему вспомнились внезапные провалы сознания в цинлоу Мяньчжао: он вдруг засыпал и пробуждался только наутро, не помня, что делал ночью и делал ли вообще. Не было ли и в вино что-то подмешано? Но для чего Цветку Лотоса было его опаивать? Время с ним не тянулось медленно, он не был груб, но был достаточно опытен, чтобы из облаков проливался обильный дождь. Она, наоборот, каждый раз старалась его удержать, стоило ему засобираться домой. Странно всё это.

Он поморщился: мысли завели, куда не следует.

В номер Чэнь Ло подниматься не торопился. Он выбрал себе стол и велел принести еды, надеясь завязать разговор со слугой и выяснить то, о чём умолчали торговцы. Если только вообще было, о чём умалчивать.

Слуга поскрёб затылок и сказал, что не помнит, чтобы в цзюлоу останавливались или умирали женщины в чёрном, а ведь он работает здесь чуть ли не полжизни. Слухи мимо цзюлоу не проходят. Если бы случилось что-то подобное, он бы узнал ещё прежде магистрата. Истории о призраках он пересказал буквально слово в слово, только в его версии на собственных волосах повесилась не женщина, а какой-то дуаньсю[47], брошенный любовником.

– Но молодому господину знать об этом незачем, верно? – добавил слуга.

Чэнь Ло не слишком понравилось, каким тоном был задан этот вопрос. И любят же во Второй столице скабрёзные истории!

– Если ты о моём спутнике, – счёл нужным уточнить Чэнь Ло, чтобы избежать дальнейших недоразумений, – то это мой младший брат.

Слуга покивал, но явно остался при своём мнении: если бы он вздумал таскать за собой любовника, то тоже представлял бы его всем именно так. Эти двое постояльцев ведь нисколько не похожи, а накануне из номера доносились такие вопли, что слуга не сомневался: силой или по обоюдному согласию, но внутри что-то этакое да происходило!

– Все они чьи-то младшие братья, – пробормотал слуга глубокомысленно.

По счастью, он уже отошёл от стола, и Чэнь Ло его не услышал.

67 «Все дороги ведут в Чанъань»

Чтобы покинуть Вторую столицу, пришлось заплатить.

– Но ведь ты не в убытке остался, – возразил Чэнь Ло, когда Сяоцинь принялся – по обыкновению – ворчать на несправедливость мира.

Из пяти полученных почти честным путём золотых слитков у мальчишки осталось ещё три – очевидная прибыль, а не «сплошные убытки».

– Но три – это не пять, – буркнул Сяоцинь.

– Лучше, чем ничего, – заметил Чэнь Ло миролюбиво. – И я нисколько не жалею, что потратил мою долю тебе на одежду. На нас теперь смотрят с должным уважением.

– Как же тебя чужое мнение заботит, – кисло сказал Сяоцинь. Он всё ещё дулся на Чэнь Ло за то, что тот сжёг аптекарскую одежду.

– Это чувство собственного достоинства, – буркнул Чэнь Ло.

Он предоставил мальчишке выбирать дорогу – они как раз дошли до перекрёстка, а указатели настолько потемнели от времени, что надписи было уже не разобрать. Сяоцинь развернул карту и уставился в неё.

– На карте вообще нет этого перекрёстка, – пробормотал он.

Чэнь Ло заглянул в карту через плечо мальчишки:

– Значит, карта неверна, или этот перекрёсток появился здесь недавно.

– Ты на указатели погляди, им изрядно лет, – буркнул Сяоцинь.