Муза для чудовища (СИ)

Именно об этом я думала, когда брела через больничный дворик к припаркованному неподалеку от Института сна джипу. б этом, и о том, что, несмотря на вчерашний день, наверное, даже немного завидую Джеро: никто из моих музов и близко не был способен на такую качественную и серьёзную работу. Веро4ки Love, стволы, мурашки и пестики с тычинками — это был их предел.

А может, это моя вина? Может, это я плохо работаю? Только и делаю, что насмехаюсь и выговoры читаю, вместо того, чтобы вдохновить их на творчество. Ведь если хорошенько подумать, все мои музы очень сильно изменились по сравнению с тем, какими они были в день нашего знакомства. И рукописи изменились, и продукты стали более походить на то, что пригодно не только для наружного применения… А Веро4ка Love?.. Ну, что же… Пеле ведь не было рядом, когда девица, с позволения сказать, творила? Может, это и не его вина вовсе. Может, он вообще в этот момент был где-то в другом конце Страны и вовсю вдохновлял другую свою, исключительно талантливую и способную, подопечную… Непонятно только, почему он меня с её творчеством до сих пор не познакомил.

Я тoскливо вздохнула, понимая, что еще три дня с Джеро, а потом всё-таки придётся вернуться к своим эротоманам, и нужно будет, отбросив смущение, как-то объяснять им разницу между эротикой и порнографией. Объяснять и доказывать, что когда двое любят друг друга — это красиво, трепетно, страстно, нежно… как угодно, но только не смешно. Хохот и страсть — это не те два соседа, которые без труда уживаются друг с другом… Да, именно эту простую истину я и должна донести до них. ни мои подопечные, в конце концов. Чем лучше я буду относиться к ним, тем больше они будут стараться в работе с писательницами и писателями. Разве не так?

Увлекшись собственными мыслями, я е заметила, как к машине подошёл Иан.

— Привет, ты тут? — он заглянул мне в лицо, и я непроизвольно улыбнулась. — О чём задумалась?

— О том, что надо прочитать моим музам лекцию о любви и о любви физической в частности. А то, боюсь, у нас с ними разное представление об эротике…

Иан растерянно моргнул и несколько минут молча рассматривал меня, о чём-то размышляя, а затем выдал:

— Мне эта идея не очень нравится.

Ого!

— Но не мне решать, как тебе работать с твоими людьми…

И пояснил без особой охоты:

— Ревную я…

И не успела я как следует удивиться:

— Один вопрос: с чего вдруг такое решение?

— Познакомилась с творчеством Кровавого Билла, — вздохнув, призналась я. — Это было… сильно.

— Да?

Протянула Иану пузырек с продуктом, который я назвала «Небо над кладбищем», и ар, откупорив его, осторожно принюхался.

— Запах… интересный. А что ребёнок?

— В себя пришёл. Представляешь? — я слегка наклонила голову, чтобы Иан не видел слёз, вновь набежавших на глаза, и только после этогo добавила:

— Я вся обревелась.

— Могу себе представить, — тепло улыбнулся Джеро и обнял меня. я и не думала, чтo успела так соскучиться по его надёжным рукам! — А у меня ничего интересного сегодня. Одна посредственность: выпавшие зубы, oторванные руки… Тоска, в общем.

Он замолчал, глядя куда-то за линию горизонта, а затем внезапно поменял тему:

— К нам сегодня вечером зайдёт один человек из Охраны труда, поговорить о твоих подозрениях.

— Охрана труда? — не то чтобы я ни разу не слышала об этой организации за всё то время, что провела в «Олимпе», но прямо сейчас мне казалось странным посвящать во всё представителей властей. Разве не решили мы совсем недавно, что кто-то из них замешан во всём этoм грязном деле.

— Не хмурься, — Иан словно прочитал мои мысли. — Этому человеку можно доверять. В конце прошлого года, прямо накануне свадьбы, его невеста покончила с собой. Как ты можешь догадаться, они планировали сочетaться традиционным браком.

— Иисусе, — выдохнула я. Одно дело, когда из-за твоего вмешательства расстаются влюблённые, и совсем другое, когда из-за него гибнут люди. Если бы накануне нашей свадьбы умер Иан, я бы… Сердце сачала зашлось от боли, а потом испуганно замерло. Я что, действительно только что подумала о свадьбе?

— Что? — Иан удивлённо приподнял брови, не в силах найти объяснение моему ошарашенному выражению лица.

— Ничего, — я покачала головой, посчитав, что не время прямо сейчас делать ару предложение. Да и вообще не время. А то, что это получается? Первый раз поцеловать — я, в постель затащить — я, в любви признаться — опять-таки, снова я. Так что пусть хоть замуж он меня позовет сам, без моей предварительной наводки.

— гата?

Я коварно улыбнулась и покачала головой. Не признаюсь ни за что на свете.

— И Ингвара с Дашкой надо позвать, — прoговорила, меняя тему. — И остальных. О, смотри! Тьёр идёт!

Иан, никак не отреагировав на призыв, окинул внимательным взглядом моё лицо, задумчиво шевельнул левой бровью и, наконец, с поистине царским великодушием произнёс:

— Ладно, живи пока. Я с тобой вечером разберусь. Без свидетелей.

И контрольным выстрелом:

— В более интимной обстановке.