Муза художника

Внутри у Йона все переворачивается, но ему удается сохранить беспристрастное лицо и не выдать своих чувств. Конечно, предположение жены о том, что они с Маргарет пришли вместе, ничего не означает.

— Я жду ее в гости, — продолжает София и проходит мимо него в гостиную с высоким сводчатым потолком.

Эта комната предназначена для приемов. На журнальных столиках среди диванов и кресел аккуратно расставлены гигантские вазы с цветами. Тут достаточно места даже для большой семьи. Они вдвоем движутся в этих пространствах, как актеры на сцене.

— Я надеюсь, Муры изменят свое мнение по поводу школы. У меня с ними было несколько долгих разговоров. Фрейе в ее возрасте нужны одноклассники и уроки. Маргарет всегда дает какие-то неопределенные ответы, касающиеся домашнего обучения. Как будто они с Логаном для этого подходят! Я вот что думаю: если Муры так презирают марксистско-ленинские принципы, которыми руководствуются государственные учебные заведения, Фрейя могла бы ходить в американскую школу. Ее посещают дети разных национальностей: отпрыски Садикисов туда ходят, и Теттехов. Я узнавала; преимущество, естественно, отдается занесенным в лист ожидания сотрудникам их собственного посольства, поэтому мне кажется разумным подать заявку заранее, чтобы попасть на следующий учебный год. Мы ведь поможем с оплатой?

Йон слушает, по-прежнему сжимая в руках пакет, который принес ей.

— Мы это обсудим. А пока взгляни-ка, — говорит он и протягивает пакет Софии, на лице которой появляется легкое любопытство. — Это пришло сегодня в посольство. Причем не в вализе,[53] а обычной почтой; адресовано мне. Послано откуда-то из Америки.

— А письма там не было? — интересуется она, разворачивая оберточную бумагу, которую он снял с посылки, когда та пришла, а затем вернул на место.

— Нет, только книжка. Мне самому это показалось странным. Я попросил Экерса проверить. Возможно, письмо найдется и объяснит посылку.

— Очень странно, — говорит София через минуту, хмуря брови. — Мы в Вашингтоне не встречались ни с кем, у кого могло сложиться впечатление, что ты коллекционируешь книги?

— Я тоже сразу об этом подумал, — улыбается Йон. — Смотри дальше. На ее страницах есть имя, которое ты узнаешь.

Обнаружив рукописный текст, София ахает и сразу же начинает его разбирать.

— Это скорее книга для записей. Она принадлежала твоей семье? Ты точно уверен, что там не было письма?

— Если только его не бросили в вализу вместе с нашей личной почтой, — говорит Йон и снова поворачивается к входной двери. — У меня сегодня еще не было возможности посмотреть. Михай принесет.

Как по сигналу, водитель заходит внутрь, с официальным видом вручает послу почту и стоит в ожидании разрешения подняться наверх. Но в пачке, которую перебирает Йон, нет ничего, напоминающего сопроводительное письмо к тонкому антикварному томику, присланному из Америки.

Вскоре после этого на пороге появляются Маргарет и Фрейя, внося с собой оживленный шум и энергию. Полученную книгу показывают им как любопытную вещицу, а затем откладывают в сторону ради более важных дел. Согласен ли Йон с Софией, что Фрейе пора в школу? Он мало помнит свои ранние школьные дни. И девочка уже начала читать, хоть и сопротивляется, когда видит странный курсивный шрифт «Истории Бабара».

Когда Алстедам нужно что-то обсудить, они вносят изменения в свой маршрут по окрестностям, где каждая улица названа в честь столицы какой-нибудь коммунистической страны, и держатся на расстоянии от других пешеходов. На одной из таких прогулок Йон сообщает жене о своем общении с шофером из посольства — разумеется, никаких разговоров в самой машине, только снаружи — и рассказывает ей о желании того уехать из Румынии. Вообще, Михай мечтает отправиться в Северную Европу изучать искусство. Мало кому из румынских студентов удавалось получить разрешение учиться в зарубежных странах, и почти все они из технических или научных областей. София отмечает, что для студента университета Михай выглядит слишком старым.

— Он аспирант, — объясняет Йон. — Хочет поехать за границу, надеется защитить там докторскую диссертацию. Работал здесь с профессором, который писал о картинах датского золотого века. Думаю, я могу замолвить слово, чтобы помочь ему получить стипендию на обучение в Дании, предназначенную для иностранных студентов. Это было бы правильно.

София кивает, но ее мысли явно заняты чем-то другим. Йон спрашивает себя, знает ли она, что большинство желающих уехать из Румынии людей ждут разрешения на выезд многие годы. Он рассказывал ей о политике Израиля покупать выездные визы, чтобы дать возможность румынским евреям эмигрировать. Западная Германия делает то же, помогая румынам немецкого происхождения. Румынское правительство заключило соглашения с обеими странами ради увеличения своих валютных доходов. Но для человека, который хочет уехать, но не является при этом ни евреем, ни немцем, простого способа получить визу не существует.