Муза ночных кошмаров

Вопрос в том, чтобы выучить эти правила, как новый язык. Затем он почувствовал себя вдвойне неотесанным, лишенным знаний о правилах и языке, поскольку внизу разразилась жаркая дискуссия; высокий голосок маленькой серой девочки соперничал с низким баритоном Эрил-Фейна.

Алхимика заинтересовал ее серый оттенок. Вычислив, что изменение окраса кожи – реакция на прикосновение к мезартиуму, и наблюдая за Стрэнджем в процессе трансформации, он предположил, что она как раз находится в переходной стадии и станет либо лазурной, либо напротив. Так какой же из вариантов верный? Поскольку девочка не прикасалась к мезартиуму, Тион посудил, что второй.

А услышав, как она произносит «мезартиум» в безошибочном потоке других слов, он спросил Каликсту, понимает ли она, о чем они общаются.

Каликста скривилась:

– Она очень быстро говорит.

Тион прищурившись, посмотрел на нее:

– Вот и твое пресловутое свободное владение языком.

– Заткнись, Ниро! Понять чужой разговор сложнее, чем осмысленный диалог. Но, кажется, она просит… точнее, требует, она очень властная… чтобы он отдал ей шелковые сани?

Брови Тиона поползли вверх. Такого он не ожидал. Цитадель исчезла, что вызвало бы значительно больше вопросов, если бы он уже не пришел к выводу о портале в небе над Плачем. Но почему она исчезла, почему оставила здесь этих беженцев и где Стрэндж? Как точно подметила Каликста, кавардак. Еще утром Стрэндж увез гостей в цитадель верхом на изумительных металлических зверях. Так почему их столь бесцеремонно вышвырнули, да еще и в таком потрепанном состоянии?

Случилось что-то ужасное, подумал он.

– Давай подойдем ближе, – предложил Тион, и они с Каликстой двинулись вперед.

* * *

Сарай безмолвно смотрела, как Минья говорит с Эрил-Фейном. Ладно, не с ним, а ему, и очень грубо, но хотя бы убить не пытается. Несмотря на ее хамство, он был сама любезность и слушал, не перебивая, внимательный и отзывчивый. Мужчина тут же отправил одного из тизерканцев в ратушу, чтобы позвать Солзерин с Озвином.

Он бы отвел их к шелковым саням и позволил подняться на них в небо, и, возможно, Солзерин согласилась бы управлять ими, а возможно, и нет, и, быть может, они нашли бы портал в быстро опускающейся темноте и полетели бы в иной мир, а затем нашли бы цитадель и пришвартовались к ней, чтобы Минья смогла прикоснуться к металлу и снова стать голубой, тем самым возобновив хватку для Сарай. Далее они смогли бы спасти Лазло, отвоевать свой дом и жить долго и счастливо, прямо как в сказке.

Но этому не суждено было случиться.

Не хватит времени. Сарай это знала. В нее просочился холод. Она уже чувствовала, что небо постепенно забирает ее сущность.

Эрил-Фейн начал уводить их из амфитеатра, и Минья пошла было за ним, но Сарай покачала головой.

– Минья, – позвала девушка, и когда та обернулась, то сразу все поняла.

Сарай таяла по краям, ее очертание размывалось, прямо как у Привидения перед исчезновением. Минья все видела, но отказывалась с этим мириться. Девочка завела руки за спину, чтобы не пришлось видеть их цвет.

Но видели все остальные. Она уже походила на человека, разве что слегка приболевшего, новообретенная смуглая кожа имела пепельный оттенок.

– Нам нужно в цитадель! – настаивала Минья. – Мне просто нужно ее коснуться. Все, что нам требуется, это поравняться с ней и коснуться.

Сарай присела перед ней на колени.

– Для меня так много значит, что ты до сих пор хочешь меня спасти, – сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

Глаза Миньи тоже увлажнились. Она сердито вытерла их, о чем тут же пожалела, поскольку невольно отметила свой человеческий оттенок кожи. Это не ее рука! Ее руки лазурные. Она – лазурная! Она – божий отпрыск, а не какая-то бесполезная человеческая соплячка, которая не может защитить собственных людей.

Сейчас Минья держала всего одну нить – Сарай, хрупкую, паутинистую, сияющую, как звезды. Когда-то она держала маленькую детскую ручку Сарай в своей цепкой хватке. Тогда Минье удалось ее спасти, но ни одна хватка не удержит эту паутинку. Она таяла.

– Нам просто нужно поспешить, – сказала девочка, по-прежнему пребывая в стадии отрицания.

– Время вышло, – прошептала Сарай.

Мир закружился, будто бы она – юла на пике своего поворота и качнулась последний раз перед тем, как упасть. Сарай с трудом сглотнула и попыталась найти свой центр тяжести, свою силу. Окинула взглядом всех людей, которых любит, – все они прямо перед ней, кроме Лазло.

– Я люблю вас, – сказала девушка.

Минья почувствовала, что нить тает в ее руке. Поддавшись панике, попыталась схватить Сарай за руку. Но не смогла. От нее осталась лишь тень в воздухе.

* * *

Девушка стала прозрачной. То же самое произошло с армией, и Тион сомневался, что это иллюзия. Все выглядели опечаленными, будто она умирала.

– Я думал, она умерла, – сказал он Каликсте.

– Может, так и есть. Это же Плач, – ответила она, и Тион подумал, что он просто не понимает правил.