Музей боевых искусств

— Не шали! — рыкнул я, когда парень пошевелился, и выхватил нож, краем глаза заметив, что из кармана попутно выскочил небольшой картонный прямоугольник, который спланировал в сторону ступенек. Будем надеяться, что бумажка не представляет для Виталика ценности.

Нож оказался кнопочным, и я без труда открыл его. Продолжая сжимать в левой руке горло врага, приставил острое, словно бритва, лезвие к щеке парня и грозно повторил:

— Еще раз спрашиваю, зачем ты за мной следишь?

Сквозь дверной проем в подъезд падал сумеречный свет, так что я прекрасно видел лицо Виталика. Мышцы на нем были напряжены, рот перекошен, глаза расширены. В них читался страх. Я не садист, не испытываю удовольствия, видя страдания ближнего, но поскольку Виталик то ли от испуга, то ли по какой-то иной причине молчал, а мне ужасно хотелось знать, чем моя персона так заинтересовала парня, я сильнее надавил лезвием ножа на его щеку.

— Ну, говори!

Несмотря на то что Виталик был такой большой, накачанный и красивый, он оказался человеком малодушным — запаниковал, забился в истерике и дернул головой. Острый кончик ножа вспорол щеку парня, и по ней заструилась кровь. Ей-богу, не хотел я оставлять на щеке парня царапину, но раз уж так получилось, не извиняться же теперь, и я продолжил изображать из себя отморозка, для которого исполосовать лицо человека все равно, что для иной домохозяйки нашинковать для засолки вилок капусты.

— Это тебе за то, что ты со своей компанией оставил на моей физиономии след от подошвы ботинка! — заявил я тоном вампира, вспоровшего на теле жертвы артерию и теперь собирающегося вкусить теплой крови. — А теперь я тебе другую щечку подправлю…

Наконец-то у Виталика заработали те центры, которые отвечают за речь.

— Я не за тобой следил! — прохрипел он.

— Ну да! — воскликнул я с недоверием и ослабил давление на шею парня с тем, чтобы ему было проще говорить, но нож от его лица не убрал. — А за кем же?

— За Оксаной, — уже не так сдавленно произнес Виталик и тяжело вздохнул. — Мне Паша приказал. Он Оксану ревнует очень, вот и хочет посмотреть, чем она занимается и с кем время проводит.

— Так это ты в трамвае ехал? — догадался я.

Виталик угрюмо кивнул.

На улице зажглись фонари, и я прищурился от внезапно ударившего в глаза света.

— И давно вел девушку?

— От самого ее дома.

Вот так-то! Все оказалось намного прозаичней, чем я себе представлял. Наблюдателю нужна была девушка, а я вообразил себе, что за моей шкурой охотятся бандиты.

В этот момент свет, падающий с улицы, заслонила возникшая в дверях чья-то фигура. Не хватало еще, чтобы меня кто-нибудь из возвращавшихся домой жильцов дома принял за грабителя и поднял визг. К счастью, человеком, застукавшим меня с ножом у горла Виталика, оказалась Оксана.

— Свет зажегся, и я заметила тебя в подъезде, — проговорила она бодро, и тут же ее голос изменился, так как она заметила блеснувшее лезвие ножа и мою жертву. — Что это здесь происходит?

Я убрал нож и отступил от парня на всякий случай на безопасное расстояние.

— Да вот, — хмыкнул я. — Паша послал Виталика следить за тобой. — Надо же, страсти, как в мексиканском телесериале…

— Паша? — удивилась девушка и всмотрелась в неловко переминавшегося с ноги на ногу парня. — Это ты, Джига? — узнав Виталика, воскликнула она и неожиданно взбеленилась: — Какого черта ты за мной следишь?! Я тебя еще в трамвае заметила, гад! Я же Паше сказала, чтобы он не смел вмешиваться в мою личную жизнь! Да как он смеет шпионить за мной! — От приступа накатившей на Оксану ярости она задохнулась и, не зная, как еще выразить свое негодование, топнула ногой. — Всё! Всё! Передай Паше, что я его знать не хочу. Между нами все кончено! И ты, и Паша, катитесь все к черту! — взвизгнула девушка напоследок.

Мне показалось, что от молний, которые метали глаза Оксаны, в подъезде даже стало светлее.

— Ладно, ладно, успокойся! — принялся увещевать я девушку, опасаясь, как бы она не набросилась на Виталика и не задала ему трепку. С парня на сегодня стрессов хватит. — Он больше не будет. А ты, — я обернулся к Виталику, — Джига, или как тебя там, катись отсюда и больше не попадайся мне на глаза. Ну!..

Посрамленный Пашин шпион, ни слова не говоря, отклеился от стенки, поднялся по ступенькам на лестничную площадку, спустился по другую сторону ее и вышел в дверь. Подъезд оказался сквозным. Вот почему я не заметил, как Виталик вошел в него.

— Ну, чего ты, успокойся, — я обнял девушку и повел к лестнице. Тело Оксаны от негодования подрагивало. Вот уж не думал, что она такая эмоциональная.

У лестницы я наклонился и поднял белевший в темноте картонный прямоугольник. Прочитать, что на нем написано, впотьмах было невозможно, и я сунул картонку в карман рубашки, решив рассмотреть ее позже.

Мы вышли из подъезда тем же путем, что и Виталик, и направились к остановке. Уже совсем стемнело, и город, залитый огнями, вновь обрел краски. Вспыхивала всеми цветами радуги реклама, ярко одетый народ спешил с работы домой, по дороге мчались разноцветные машины. И как в старину люди без электричества жили?