Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers

Лошади, запряжённые в телеги, заметно волновались от окружающей чехарды – немало усилий нужно потратить, чтобы удерживать их за уздцы. Одна повозка, заставленная ящиками и ещё чем-то, двинулась было в путь и упёрлась в другую, образовав затор. Началось выяснение отношений, послышалась ругань.

И без того стоял такой гвалт: центурионы подгоняли солдат, солдаты подгоняли всех остальных; все торопились – никому не хотелось отдать свою душу богу Вулкану, принявшему обличие дыма.

Зазевавшемуся Александру тоже прилетело – его поторопили, грубо ткнув в спину.

На повозке, стоящей у пандуса, громоздилась мебель и ящики с мраморными бюстами. Немало раз посещавший Эрмитаж, Александр узнал один из них – этакий привет от музея.

«Ну и ну, – покачал головой Александр. – Разве что не подмигнул…»

Поезд из повозок наконец сдвинулся с места. Замыкать кавалькаду должна была телега, на которую пришлось взбираться Александру – не успел он водрузить на неё свой стол, как к нему подошёл один из солдат и знаком указал нашему герою место наверху. Он и ещё несколько человек взобрались, и, не дожидаясь, пока они там освоятся, повозка тронулась в путь.

Места на телеге мало – стоять было неудобно. При этом нужно было удерживать тяжёлые предметы от падения. Ещё неизвестно – грузчики удерживали мебель или мебель – грузчиков. Поначалу шатало так, будто при землетрясении – Александр подумал, что упадёт вниз с этим окаянным столом. Вскоре, однако, колёса провалились в колею, и далее повозка покатила мягко.

В противоположную сторону двигались вслед за знаменосцем и центурионом бригады пожарных.

Головы их были покрыты шлемами с войлочными подкладками. Жёлтые одежды перетянуты тонкими ремнями. В руках у каждого было по нескольку засмоленных вёдер. Над строем «бодрствующих» ощетинились длинные шесты с крюками и серпами на конце. Всё это делало их похожими на народных ополченцев.

Может быть, кому-то вигилии – так в Риме назывались пожарные и полицейские в одном лице – казались ходячими пародиями на воинов, но в мужестве, с каким они боролись против огня и спасали людей, не уступят легионерам.

Исхитрившись, Александр занял более удобное положение и огляделся вокруг. Созвездие факелов освещало шедших вслед поезду солдат. Видимо, Александр нескольких из них рассмешил своей неуклюжестью – со стороны его удобная позиция смотрелась забавно.

«Да и хрен с ним!» – улыбаться в ответ не было совершенно никакого желания.

Всё дальше и дальше от Александра домус Августа. За спинами охранников – высокий храм Аполлона, который укутал дым. Его колонны будто поддерживают грозящее вот-вот рухнуть небо. С правой стороны от дороги тянулись покрытые фресками глухие стены, а слева, на возвышении, находился домус, к парадному входу в который вели зигзаги лестниц. Стена второго этажа имела большое полукруглое окно. Покатая крыша перистиля упиралась в эту стену.

Как органично смотрелись люди вокруг в этой обстановке и как неуютно чувствовал себя здесь Александр. Ещё бы! Это в книжках герои, попадая в другую эпоху, сгорают от любопытства. А он сейчас хотел лишь одного – вернуться обратно, в своё время, со всеми его компьютерами и проводами; он готов был смириться и с его нравами – хрен с ним, – но вернуться в своё время. Так быстро потёк Александр в своих философских взглядах.

От того, что с ним перестало что-либо происходить, на ум пришла мысль, что это конечная точка его путешествия, и безнадёжное чувство росло в его душе, опутывало – как проводами.

Как тут жить? Какие нравы? Какие порядки? Куда идти?

Он чувствовал всем телом, как вязкое полотно времени начинает притормаживать его движение. Как во время тревожного сна – хочется бежать обратно, к белому квадрату как к символу своего времени, но сначала нужно сделать одну нелепицу, потом другую. И твоя первоначальная цель всё дальше и дальше удаляется – нелепицы сыплются одна за другой, и тебя охватывает возрастающее чувство обеспокоенности из-за цейтнота.

От горящих факелов на расставленных вдоль дороги столбах казалось, что ещё глубокая ночь. Но очертания крыш домусов и листвы деревьев отчётливо видны на фоне пока ещё темно-синего неба.

Начался уклон. Дорога стала спускаться с холма. Можно было поменять позу и взглянуть вперёд, что Александр и сделал.

Вереница повозок протянулась настолько, насколько было возможным видеть улицу. Слева обзор ограничивали дома, стоящие вплотную к дороге, а вот справа, поверх стройки дворца Нерона, можно было видеть далеко вокруг.

Идущие впереди солдаты расширяли путь, тесня в сторону прочий люд. Александр всматривался в обеспокоенные лица жителей, столпившихся вдоль дороги. Так как его транспорт шёл последним, он видел, с каким нетерпением народ выходил из закоулков и пристраивался вслед за императорским караваном.

Стали пересекать Священную улицу. На перекрёстке горели огоньки алтарей; они так уютно смотрелись. Было ощущение, что сейчас пасмурный серый вечер, но это ощущение обманчиво. Если подняться над дымными волосами пожара, то можно увидеть, как солнце уже наполовину выглянуло из-за горизонта.