Музей «Калифорния»

И самое главное, Кави, здесь мы основали храм, чтобы молиться Верховному Божеству. Я получила знания о нем от своего гуру, и я рассказываю людям, какие есть методики достижения его измерения. Все это вполне можно описать в системе. Есть вполне конкретные миры, куда можно попасть отсюда, из самого низшего измерения, в этом смысл нахождения нашего здесь. Никакого другого нет.

Хотя последнюю фразу она произнесла утвердительно, на ее лице вопрос. И хотя оттенки моей веры далеки от фанатизма, я чувствую одно: я здесь не чтобы набить брюхо, не чтобы работать успешнее в отделе, не чтобы погибнуть на очередном зигзаге и не чтобы стать лейтенантом, а потом и капитаном — все это мертвые смыслы.

Что бы со мной ни случилось, это все окантовывает нечто важное, внутри чего вера, перед погружением в которую я насчитал уже одиннадцать препятствий. Они уже кажутся неодолимыми, но их станет больше. Но странным образом вера внутри меня прорастает: вера, что я буду верить уже теперь всегда.

— Поклоняться Верховному Божеству — значит проявлять topmost of your intelligence, — Гурума начинает диктовать, а я — будто на диктанте, куда-то это все записывать, отсюда и запись ее на русском, — с помощью поклонения ему ты покидаешь материальный мир и всю связанную с ним боль, ты забываешь страдание и наслаждение, присущие телу. И ты больше не возвращаешься.

«И все неверие забываешь», — мысленно добавляю я.

— Все привязки, — она делает рубящий жест ладонью, словно разрубая вторую ладонь, и от азарта забывает про свою непреходящую болезнь (Гурума, сколько я ее знал, всегда рассказывала о том, что чем-нибудь болеет, и не случалось застать ее в полном здравии и ясности — всегда чем-то она надломлена и бродит не проснувшейся, не выспавшейся). Она приподнимается в вязком теплом гамаке: — Все преследующие нас болезни, все обиды и кармические узлы, — глаза ее горят все ярче, — все может быть закончено раз и навсегда, Кави, если попасть в измерение Верховного Божества. Есть, — поднимает палец, — много более легких, тоже божественных измерений (demigod dimensions) между нашим и его, много ангельских планет, планет духов, полубогов и даже вполне значительных верховных богов. Например того, кого йоги называют Брамой. Мир Брамы стоит весьма высоко, но все равно не на самой вершине. Но только из измерения плоти (planet Earth), где мы с тобой повстречались, — она больно щиплет сама себя за коричневатую кожу руки, но не испытывает боли, мне больно вместо нее, — мы можем улететь, фью-ф! Напрямую, как ракета. К Нему. А попав туда, мы никогда не вернемся в колесо Возмездия.

Ее невероятно радует идея того, что на Землю можно не возвращаться, и, хоть я не самый великий поклонник этого мира и своей жизни, хоть и имею совершенно все в достаточной мере, чтобы быть самым счастливым и беззаботным парнем, — на этом месте становится мне всегда обидно немного за себя и остальных. Но в целом страх ее перед возвращением понять сложно. Так напугала ее эта сладкая прибрежная жизнь? В Чили, Италии, в Монтане и, наконец, тут, в Калифорнии, снова на берегу, где не бывает в полной мере холодно, где Божество и впрямь приглядывает за нами, щурится в каждом закате? Что-то страшное скрывает Гурума о себе, если ее голос настолько отравлен страхом перед возвращением. Впрочем, я боюсь заглядывать туда, боюсь судить и спрашивать: «Что такого плохого в том, чтобы вернуться? Взглянуть ненадолго на все это, помочь людям, в конце концов?..»

— Нет, — Гурума никогда не идет на уступки. Похоже, если уверовал, не сделаешь уступку. Узнаю двенадцатое препятствие, — The Scriptures say precisely about it: the one who attains the Godhead domain, shall never be coming back to the planetary system beyond. Кави, — она с улыбкой касается меня, редкий случай, мы оба не любим прикосновений, — ты просто не представляешь, какое счастье там оказаться, — широко улыбается.

— А ты представляешь? — моя мысль моментально отвергает подобную возможность.

— Все пребывающее там — даже песчинка, даже сосна — занимает лучшую, самую совершенную позицию. Там не бывает несчастья, потому что не бывает ничего, что не было бы гармонизировано со всем вокруг и с Богом. Представь, что в этом мире, у нас тут, все очутились бы на своем месте, в самой идеальной, подходящей специально для них позиции, Кави… Разве это не стало бы раем? Но это место сделано из материи, которая истлеет, — поэтому оно лишь блеклая тень подлинного, планеты в высшем измерении, которую не увидеть из телескопов и не долететь, это все чепуха… Вот почему люди разумные стремятся сразу туда и используют возможность этой жизни для этой цели — используют наш главный дар — голос, способный возносить молитву.