Музей Монстров

Конни сжала кулаки и затаила дыхание. В коридоре возникло серое мерцание. Кто-то включил фонарик, осматривая кухню и кладовую. Она увидела, как в дверном проеме появилась мужская фигура. Похоже, грабитель знал, что хозяйка прячется в доме. Луч фонаря метался по гостиной, выхватывая из темноты то книжный шкаф, то настенные часы.

Он прошел в трех шагах от нее. Тихо сняв туфли, Конни на цыпочках начала красться следом. Это был ее единственный шанс добраться до двери. При тусклом свете фонарика она узнала своего незваного гостя. Мужчина направился к лестнице. Он решил, что хозяйка дома спряталась в спальной. Пока грабитель поднимался по ступеням, Конни осторожно открыла засов и выбежала в спасительную темноту.

Над головой сияли звезды. Она вовремя вспомнила о гравии на дорожке и благоразумно пошла по траве. Отойдя от крыльца на несколько метров, Конни побежала к гаражу. Из дома доносились громкие звуки. Похоже, бандит открывал шкафы. Он еще не знал, что птичка уже вылетела из клетки. Босые ноги в мокрых колготках скользили по траве. Забежав за кусты сирени, Конни почувствовала запахи масла, бензина и резины. У кирпичной стены стояла чужая машина. Очевидно, бандиты сняли с нее все ценные детали. Из развороченной панели торчали провода. На заднем сидении валялся шланг, домкрат и какие-то тряпки.

Конни не могла воспользоваться этой разобранной машиной. Но ее внезапно осенила идея. Она отвернула крышку бензобака. В тот же миг из дома послышался треск и звон разбитой посуды. Сняв машину с ручного тормоза, Конни вытолкала ее из укрытия. Просунув шланг в бак, она высосала воздух и пустила струю бензина на тряпки и сидения салона. Ей было жаль деревья и кусты, но выбирать не приходилось. Вытащив из кармана коробок, она чиркнула спичкой и бросила ее на облитую бензином ветошь. Тряпки вспыхнули, затем огнем занялась машина.

Отбежав в темноту, Конни следила за домом и дорогой. К горлу подступали рыдания, но она знала, что люди в городе увидят пожар. Они подумают, что это горит ее дом. Друзья и знакомые помчатся на помощь. Приедут пожарные и полиция. Они схватят преступника и вернут невинным жертвам похищенные вещи.

Из дома выбежала темная фигура. Мужчина бросился к машине, намереваясь сбить огонь. Но это было невозможно, и он понял, что игра проиграна. Даже его перекрученный глупый ум осознавал, что ему не уйти от правосудия. А на дороге за молом уже показались огни сигнальных маяков и фар. Сирены пожарных и полицейских машин звучали все громче и громче.

Конни заплакала. Ей было жаль себя, сгоревшие деревья и кусты. И еще она горевала о миссис Уинстон. Да, один из бандитов пытался убить ее. Она могла стать новой жертвой тех, кто грабил и калечил горожан. Но Конни оплакивала горе пожилой вдовы. Там на площадке возле дома, озираясь, как загнанный зверь, стоял озлобленный преступник. И миссис Уинстон была его матерью.

Роальд Дал Баранья ножка

В комнате было тепло и чисто. Она задернула шторы и включила две лампы на столе – свою и ту, что освещала пространство у пустого кресла. Чуть сбоку на полке буфета стояли два высоких бокала, графинчик с содовой водой и бутылка виски. В прозрачном термосе виднелись кубики льда. Мэри Мелони ожидала возвращения мужа.

Она вновь и вновь посматривала на часы, но беспокойство не имело к этому ни малейшего отношения. Просто ей нравилось следить за тем, как убегали минуты, и приближался долгожданный миг – миг встречи с любимым мужчиной. Она улыбнулась и, сладко вздохнув, склонилась над вязанием. Мэри находилась на шестом месяце беременности. Ее кожа будто светилась изнутри. Мягкий рот и милая улыбка придавали лицу безмятежный вид, а глаза казались большими, глубокими и темными.

Когда до пяти часов осталось десять минут, она начала прислушиваться, и через несколько мгновений – какая пунктуальность! – на аллее раздался скрип тормозов, тихо хлопнула дверь машины, и мимо окон мелькнула тень. Услышав щелчок замка входной двери, Мэри отложила вязание и пошла в прихожую, чтобы поцеловать мужа сразу, как только он войдет.

– Здравствуй, милый, – сказала она.

– Привет, – ответил он.

Она подхватила его плащ, быстро повесила одежду в шкаф и поспешила в гостиную, чтобы приготовить напитки – покрепче для него и послабее для себя. Потом Мэри вернулась к вязанию, заранее зная, что муж сейчас сядет напротив, возьмет свой бокал, и кубики льда звякнут о тонкое стекло.

Она наслаждалась такими моментами. Она могла бы рассказать обо всем, что случиться дальше. Ее муж не скажет ни слова, пока не выпьет первый бокал, и она тоже будет сидеть и молча смотреть на него, упиваясь тихой радостью после долгих часов ожидания. В присутствии этого мужчины ее переполнял восторг. От него исходило какое-то уютное мужское тепло, и она чувствовала его, когда они оставались вместе. Мэри любила в нем все – и как он сидел, и как входил в комнату, и эти медленные шаги по ковру гостиной. Она любила его отрешенный взгляд, колючие искорки в глазах и усталую молчаливость, которая исчезала после бокала виски.