Музей «Шпионский Токио»

Поздно вечером 1 октября, в пятницу, за Василием Сергеевичем приехал наряд под командованием сотрудника 3-го отдела НКВД Черкасова. В разных документах об аресте дата его «плавает» в пределах двух суток – делалось это не быстро, без спешки. Начали забирать 1 октября, увезли только 2-го, ночью, ведь еще нужно время на обыск! В протоколе обыска короткая запись: «Взято для доставления в 3 отдел УГБ НКВД МО… Паспорт МС № 729784. Штык-тесак». Так в протоколе назван плоский штык к японской винтовке Арисака образца 1905 года, который Ощепков использовал на показательных выступлениях как орудие вероятного противника. Жалоб при обыске заявлено не было, в протоколе, под записью «В комнате осталась проживать жена Ощепкова» Василий Сергеевич расписался собственноручно. Последнюю в своей жизни подпись он поставил несколько часов спустя, когда в Бутырской тюрьме на него была оформлена «Анкета арестованного». В графе 21, «Состояние здоровья», сделана запись: «Порок сердца, грудная жаба». Потом – на восемь дней – пустота.

Вечером в воскресенье, 10 октября 1937 года, в 18 часов 55 минут, за пять минут до начала спектакля «Дни Турбиных», билеты на который ему с трудом удалось достать, Василий Сергеевич Ощепков умер.

Его смерть до сих пор вызывает массу вопросов как у поклонников мастера, так и у оппонентов. Всех их можно понять: реальная биография Василия Сергеевича без всяких приукрашиваний и преувеличений сложилась как сказка о русском богатыре – Василии Великолепном. Вот только финал получился совсем не сказочным. Трудно позволить себе поверить в то, что все оборвалось вот так: такой человек – махина, настоящий былинный герой, умер от какого-то удушья в переполненной тюремной камере. С точки зрения очень многих людей, Василий Ощепков мог погибнуть только эпическим образом: «дать последний бой палачам и мучителям и сложить свою голову в неравном бою». Суровая реальность проще и страшнее: в Бутырской тюрьме Ощепкова поместили в 46-ю камеру 7-го коридора. Попавший сюда на рубеже 1940—1950-х, Александр Исаевич Солженицын писал об одиннадцати часах приемных процедур (просто постойте в очереди 11 часов – попробуйте) и о камере, рассчитанной на 25 человек, в которую «было натолкано не чрезмерно, человек 80»^{88}. Это после войны, когда условия в Бутырке считались почти комфортными. За полтора десятилетия до этого все было намного хуже, жестче, и солженицынское «не чрезмерно» не случайно. Стояли в камерах, где не просто свежего, а никакого не хватало воздуха, и от удушья умирали и совершенно здоровые люди, а не то что больной стенокардией стокилограммовый великан, которому сил на борьбу за жизнь требовалось в разы больше, чем многим из остальных, а взять их было негде. Убивала духота, убивало, сдавливало сердце чувство бессилия, понимание, что с тобой, вчера еще таким большим и сильным, могут сделать все что угодно и вряд ли получится сопротивляться и даже умереть достойно, скорее всего, не удастся. А впереди ждали допросы, которые проводили тот же Вольфсон и его подручные.

У смертельно больного Василия Ощепкова не было сил сражаться против тюремщиков, потому что не осталось их даже на борьбу за себя. Вся его жизнь была – борьба, а вот теперь – не хватило. И лишь в одном любители «былин» безусловно правы: Василий Ощепков не умер, а был убит в тюрьме. Пусть не на допросе, хотя и такого варианта исключить полностью нельзя. Могли просто не успеть допросить, дело до этого не дошло – некогда было. Вольфсон и его палачи тогда, осенью 1937-го – зимой 1937/38 года, оказались завалены работой так, что не успевали руки от крови отмывать, и даже первого допроса жертвам приходилось порой ждать неделями. Его убили, уже просто арестовав, изъяв из жизни. Не гражданской, а просто – из жизни. Убили, оклеветав, взяв ни за что, ибо никаким шпионом он, конечно, не был, а был настоящим русским патриотом и очень больным человеком, не выходившим на улицу без нитроглицерина. В камеры Бутырского замка с таблетками не запускали…

11 октября дежурный врач тюрьмы Миляева отстучала на пишущей машинке акт о том, что «3/Х— с.г. арест. ОЩЕПКОВ В. С. был… на приеме, причем установлено заболевание сердца и сосудов (грудная жаба). ОЩЕПКОВУ было назначено соответствующее лечение. Можно предположить, что смерть ОЩЕПКОВА В. С. наступила во время приступа грудной жабы».

Постановление о реабилитации Василия Ощепкова было подписано 2 февраля 1957 года. В нем, помимо всего прочего, сказано (орфография источника сохранена):

«Из материалов дела видно, что ОЩЕПКОВ был арестован органами НКВД без наличия доказательств, подтверждающих проведение им враждебной деятельности против СССР… Произведенной в настоящее время проверкой в Учетно-Архивных отделах УКГБ по Московской области, гор. Москве, Государственном Особом Архиве МВД СССР, Приморском краевом государственном архиве, Центральном Государственном Архиве СССР Дальнего Востока, Хабаровском Крайгосархиве данных о принадлежности ОЩЕПКОВА к иноразведорганам не имеется…