Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера

«Ни в Тинторетто, ни в фасаде церкви ди Сан Дзаккария восточность не вступает в противоречие с благочестием, и в интерьере, хранящем готическую структуру и готические своды, почти нет обычных для храмов позже пристроенных капелл. Внутри церковь ди Сан Дзаккария столь же своеобразна, как и снаружи. Интерьер кажется небольшим: все густо завешано живописью, прямо картинная галерея, – но это не только не мешает ощущению патриархальной, „благоутробной“ намоленности, царящей в храме, но в какой-то мере ее определяет. Не мешает и то, что картины в основном сеиченто-сеттеченто, пышные, со множеством ориентальных фигур, изображающих библейские персонажи. Среди картин также имеется и вариант „Рождества Иоанна Крестителя“ Тинторетто. Сюжет представлен отлично от эрмитажного, и хотя в богатой спальне все те же персонажи: только что родившая Елизавета, младенец Иоанн на руках Девы Марии, суетящиеся женщины и онемевший Захария, – теперь от жанровости не осталось и следа. Центр картины прорван ослепительным потоком света, вспыхнувшего в комнате роженицы и завертевшего сонм крылатых ангелов, на которых женщины (их теперь шесть, а не семь) обращают внимание столько же, сколько и на курицу, опять же присутствующую в картине, но на этот раз без кошки, а пьющую из таза воду. Далась же курица Тинторетто!»

Из «Только Венеция» Аркадия Ипполитова

Сан-Тровазо (San Trovaso)

Незаметная навигация – вот что важно внутри церквей, музеев и важных культурных объектов: толпы паломников движутся однажды проложенными путями, которые меняются крайне редко и по каким-то значительным событиям типа реконструкции Галереи Академии.[36]

То же самое можно сказать и про «логистику» Дворца дожей, внутри которого сосуществуют самые разные маршруты и степень погружения во внутренние покои, а также тюремные лабиринты, если тебе вдруг хочется чего-то помимо «обязательной программы», зависит от стоимости билета.

Но то музеи, меняющиеся от эпохи к эпохе, от концепции к концепции; другое дело – церкви, поставленные раз и, хочется верить, навсегда.

Архитектура внутреннего устройства, структура его и оформление направлены на манипуляцию вниманием, которое сознательно читает сначала фасад, а затем и интерьер как книгу, распахнутую на главной странице.

Это очень тонкое и сложно уловимое ощущение, транслируемое в органы чувств. Во-первых, сверху, во-вторых, со всех возможных боков, мгновенно разыгрывающих внутри твоей «воспринималки» отнюдь не умозрительную «розу ветров», заставляющую двигаться так, а не иначе.

Заходишь в церковь и почти сразу – вдох и выдох, взгляд на алтарь и на боковые нефы с капеллами или их отсутствием – знаешь, что ты здесь будешь делать и куда пойдешь. В центр или сразу в трансепт, где обычно скрывается самое лакомое, или же начинаешь обходить стены собора против часовой стрелки.

Ну или же, если никто и ничто не мешает, по часовой.

Важно же еще, как ты зашел – в боковой вход или в центральный, начал с мгновенного погружения в омут или застал композицию храма (проще всего, разумеется, если она имеет форму греческого креста) как бы врасплох, с середины…

Сан-Тровазо (или Сан-Тровизо) имеет два имени (оба они написаны на табличке у входа, второе обозначено как «вульгарное») и два одинаковых фасада.

Один из них выходит на тихую, спокойную площадь, другой – к каналу с мостиком через.

Путеводители сплетничают о вражде Монтекки и Капулетти двух кланов, распря которых потребовала соломонова решения с двухфасадностью здания: даже двери, через которые сюда попадали на службы, у каждой из противоборствующих группировок были свои.

Вот вам и сюжет, некстати; прочее крайне легко домыслить. Николотти и Кастеллани.