Музей-заповедник А. С. Пушкина

Каменные ядра, найденные при раскопках на городище Воронич.

Городище Воронич.

Вид на Тригорский холм с городища Воронич.

Могилы Осиповых-Вульф на городище Воронич.

Дом-музей Осиповых-Вульф. Вид со стороны парка.

Гостиная в доме Осиповых-Вульф.

Кабинет А. Н. Вульфа.

Разливательная ложка и жбан для жженки из Тригорского.

Уголок столовой в доме Осиповых-Вульф.

Цветник перед Домом-музеем Осиповых-Вульф.

Верхний пруд в парке Тригорского.

Горбатый мостик в парке.

«Скамья Онегина» в Тригорском парке.

Остатки старинной въездной аллеи в Петровском.

Вид на Петровское со стороны Михайловского.

Дом Ганнибалов в Петровском.

Петровское. Кабинет А. П. Ганнибала.

Беседка-грот.

Большая липовая аллея.

Петровский парк. Аллея от усадебного дома к беседке-гроту.

Успенский собор Святогорского монастыря.

Анастасьевские ворота и монастырская стена.

Здание братского корпуса на территории монастыря.

Могила А. С. Пушкина.

Памятник А. С. Пушкину в Пушкинских Горах.

Герой Социалистического Труда поэт М. А. Дудин открывает праздник поэзии в 1977 году.

Михайловская поляна в день праздника поэзии.

«НЕТ, НЕТ! НИГДЕ НЕ ПОЗАБУДУ...»

Пушкин познакомился впервые с семьей Осиповых-Вульф в 1817 году, в свой первый приезд в Михайловское. Уже тогда, видимо, Тригорское и его обитатели оставили приятное впечатление у молодого поэта, и он, уезжая из Михайловского, написал стихотворение «Простите, верные дубравы!», исполненное симпатии к тригорским знакомым. Потом Прасковья Александровна Осипова переписала его в свой альбом.

Летом 1819 года Пушкин пробыл в псковской деревне два месяца, и, хотя не сохранилось конкретных сведений о характере его взаимоотношений с Осиповыми-Вульф в ту пору, можно не сомневаться, что, как и два года назад, поэт не раз наведывался в полюбившееся ему Тригорское, с интересом наблюдал быт этой типичной дворянской усадьбы. В первых главах «Евгения Онегина», которые он писал на юге вскоре после этого, отражены многие черты быта поместного дворянства. Представление о нем поэт получил не только в Михайловском и Петровском, но, несомненно, и в Тригорском.

И все же если бы не михайловская ссылка, то Тригорское не занимало бы такого значительного места в творческой биографии поэта.

Он приехал в Михайловское из шумной и пестрой Одессы, где был блестящий по тому времени театр, изысканное светское общество. Из этого мира поэт был насильно вырван и попал в глухую псковскую деревню с ее «барством диким», с крестьянской нищетой, да еще под надзор властей и без права отлучаться хоть куда-нибудь. И когда опальный поэт вновь появился в Тригорском, то после одесского аристократического женского общества уездные барышни показались ему на этот раз, по его выражению, «непривлекательными во всех отношениях» и даже «несносными дурами», для которых, как он писал в «Барышне-крестьянке», «звон колокольчика есть уже приключение, поездка в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание».

Эти настроения первой поры ссылки нашли отражение и в написанном в Михайловском черновом наброске из четвертой главы «Евгения Онегина»:

Но ты — губерния Псковская,
Теплица юных дней моих,
Что может быть, страна глухая,
Несносней барышень твоих?