Муж для княжны Волконской

— Что-нибудь выяснилось? — спросил Соловьяшкин с надеждой.

— Выясняют! — ответил Дьяков саркастически, — а время уходит. Убийца может ускакать с награбленным далеко.

— Полагаете, ограбление?

— Что еще? У князя не было врагов. Только ограбление. Потому я даже не подумаю подозревать этого, ну купца Ковалева, который так быстро покинул город. Соловьяшкин некоторое время глядел на Дьякова непонимающими глазами. Лицо адвоката было непроницаемо. Вдруг Соловьяшкин хлопнул себя ладонью по лбу:

— Господи, как же я забыл? Они ж три дня тому поссорились! Князь еще велел ему явиться, а этот дерзкий ему такое ответил, такое!..

Средняя дверь отворилась. Пристав вместе с Всеволодом вели под руки рыдающую Наталью. Она прижимала заплаканный платочек к глазам, ноги подкашивались. Пристав, оставив Наталью на попечение брата и доктора, быстро подошел к Дьякову. Лицо пристава было несчастным.

— Странный случай, — сообщил он хмуро. — Его нашли с вывернутыми карманами. Ограбление? Но золотые часы не тронули.

— Не знали где искать, — предположил Дьяков. — Простой народ часов не носит. Наталью усадили поблизости в кресло. Пристав и Дьяков подошли к Наталье. Пристав деликатно кашлянул, спросил:

— Наталья Андреевна, осмелюсь побеспокоить. Понимаю, невежливо, но время… Надо схватить убийцу, цока далеко не ушел. У вас есть подозрения? По лестнице сбежал Соловьяшкин, подошел к ним:

— Она вам рассказывала про этого отпетого таежника Ковалева? Наталья вздрогнула, подняла голову. Дьяков сказал громко:

— Вы бы не вмешивались. Господин пристав разберется сам. Соловьяшкин вспылил. Его руки затряслись, голос стал визгливым:

— Почему вы стараетесь защитить этого разбойника? Я поговорил с привратником, кухаркой. Все указывают на него! Дьяков повысил голос:

— Данила Ковалев не мог убить. У него не было дел с князем. Пристав поднял руки, утихомиривая, повернулся к Наталье. Она всхлипывала, но в глазах появилось удивление, когда она смотрела на Дьякова.

— Наталья Андреевна, голубушка, — начал пристав дрожащим голосом, — припомните, Христа ради, не было ли у вашего любезного батюшки ссоры с этим Ковалевым? Она безмолвно глядела на них, потом из ее глаз покатились крупные слезы. Она прижала ладони к лицу, плечи затряслись от рыданий. Пристав беспомощно развел руками, оглянулся по сторонам:

— Наталья Андреевна! Чем раньше узнаем правду, тем скорее схватим негодяя. Поднять руку на такого человека — это преступление из всех преступлений. Поверьте, мы отыщем убийцу. Только подмогните малость. Были у вашего батюшки споры, неприятности? Она затрясла головой, не отрывая рук от лица:

— Это не мог быть Ковалев! Он не мог поступить так ужасно, так подло. Он такой благородный… Она. замолчала. Руки бессильно упали, глаза смотрели на них с недоумением и страхом.

— Кто-то смог, — сказал пристав настойчиво. — Хотел ограбить или кому-то он сильно мешал. Дьяков кашлянул, прервал негромко, но настойчиво:

— Мне неприятно это говорить, но я вынужден. Преступник должен быть найден. На днях князь вышвырнул Ковалева из своего дома. Он был в ярости, грозился князя застрелить. Я не думаю, что виноват в убийстве Ковалев, могло быть совпадение.

— Что ж вы, любезный, не сказали сразу? Мне начинает казаться, что вы из каких-то соображений покрываете этого злодея! Он повернулся к полицейскому, который терпеливо опрашивал кухарку:

— Степан, бегом в участок. Возьми людей, дуй в Новостроевку! Заарестуешь Данилу Ковалева, торговца. Будь осторожен. Ковалев — крутой мужик. Полицейский вытянулся, руку под козырей:

— Слушаюсь! Если окажет сопротивление? Пристав метнул глазами молнию, голос стал тяжелым:

— По обстоятельствам. Сдастся — приведешь в оковах, будет драться — шарахнешь прикладом по башке, потом в оковы. Если начнет стрелять — это убивец, ясно? На месте! Полицейский опрометью кинулся к выходу. Пристав коротко поклонился Наталье, вздохнул, развел руками. Дверь за ним захлопнулась. Дьяков приблизился к Наталье, проговорил дрожащим голосом:

— Наталья Андреевна, у меня болит сердце, слов нет. Позвольте, отведу вас? Покойного сейчас видеть не надобно. Позвольте, провожу вас?

— Благодарю вас, Арнольд Борисович, — ответила она тихим прерывающимся голосом. — Благодарю! Он помог ей встать и, придерживая за локти, повел к лестнице… Данила спустился в распадок. Открылся вид на долину, где на слиянии рек блестела крыша его амбара. Из пристройки вился дымок. Хозяйничает Илья.

Данила подъехал к амбару, дверь пристройки распахнулась. На порог выскочил Илья, замахал руками. Данила натянул поводья, придержал коней. Илья пересек открытое пространство, лицо было красное, он тяжело дышал:

— Где был? — потребовал он.

— Что там, брат? — Данила смотрел с удивлением.

— Где был, спрашиваю? — жестче потребовал Илья. Его лицо стало мрачным, глаза глядели недобро.

— У меня были дела, — ответил Данила. — Хорошие дела, о которых пока говорить не хочу. Обещают хорошую выгоду. Илья сурово смотрел, лицо его было будто высеченное из камня. От могучей фигуры веяло угрозой.