Муж и жена – одна сатана

«Ну вылитый Гёте!» – воскликнул я, а потом вижу – нет, не вылитый. Гёте с сожалением признавал, что его талант лишён боевитости. А этот парень «просит бури, как будто в бурях есть покой!»

Впоследствии, обнаружив у Женни свою студенческую писанину, Маркс был удивлён количеством и разочарован качеством стихов, сказал, что их надо немедленно сжечь. Женни не позволила: «Это лучшие стихи в мире. Они мои». Маркс вынужден был отступить.

Не тогда ли он возненавидел частную собственность?..

Желание стать литератором, потом философом не были последними испытаниями, которому молодой Маркс подверг старого. Карл сообщил отцу о своем твёрдом намерении обвенчаться с Женни фон Вестфален. Старший Маркс в ужасе схватился за седую голову, он уже понимал, какой из Карлуши экономист и отец семейства. Зачем с этакими задатками лезть в аристократические дебри? Зачем превращать всех Вестфаленов в заклятых врагов? Не лучше ли взять в жёны девушку из скромной еврейской семьи, работящую, неприхотливую?

Генрих Маркс пишет сыну:

«Будущее Женни должно быть достойно её, она должна жить в реальном мире, а не ютиться в прокуренной комнате, пропахшей керосином, в компании безумного учёного»77.

Какой проницательный человек! Как в воду смотрел. Отрывок из другого письма отца Карла Маркса:

«Я – не ангел и знаю, что не хлебом единым жив человек. Но перед священным долгом должны умолкнуть все посторонние соображения. И я повторяю: нет для мужчины более священного долга, чем тот, который он возлагает на себя по отношению к более слабой женщине»78.

Прекрасные слова, Серкидон, они адресованы не только непутёвому Карлу, но и всем мужчинам, собирающимся обзавестись семьёй. Придёт час, услышьте слова Генриха Маркса. Родной сын пропустил их мимо ушей, отчасти потому, что молодыми всё было решено: они дали друг другу слово быть вместе. А вскоре их взаимное тяготение обретает логическое завершение. Женни приезжает к наречённому жениху. И по возвращению, уже из Трира, пишет: «Я ни о чем не жалею. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу твою благословенную улыбку. О Карл! Я счастлива и полна радости. И опять и опять вспоминаю то, что случилось…»79

Мосты сожжены. Ей – 27 лет, Ему – 23. Вдогонку к первому письму, летит второе:

«Всякий раз после твоего ухода я пребывала в восхищении, и мне всегда хотелось вернуть тебя, чтобы ещё раз сказать, как сильно, как полно я люблю тебя… Если бы я только могла расчистить и выровнять твою дорогу, убрать все препятствия, стоящие перед тобой. Но, увы, нам не дано крепко ухватиться за колесо судьбы… Наша участь – ждать, надеяться, терпеть и страдать…»80

Ждать надо было, пока Карл получит диплом: обвенчаться со студентом в те благоразумные годы приличная девушка не могла. Пока Карл учился, скончались оба отца, а мать, Женни уломала, объяснив ей, что она давно жена Карла де-факто, и несчастная женщина дала своё согласие на де-юре. Молодые скромно обвенчались и поехали в свадебное путешествие.

Женни писала: «Мы уехали из Кройцнаха через Эбернбург в Пфальц и возвратились через Баден-Баден обратно в Кройцнах, где и оставались до конца сентября»81.

Это было счастливое медовое лето. Одно на всю жизнь. Ничто его не омрачало. Лёгкий зубовный скрежет родичей с обеих сторон заглушали звуки поцелуев, и бытие было таким счастливым, что не определяло абсолютно никакого сознания.

Чего и Вам желаю, Серкидон, жму Вашу руку, и до следующего письма.

-14-

Приветствую Вас, Серкидон!

Надеюсь, Вы запомнили города-курорты, которые посетили наши новобрачные? Что и говорить, губа не дура! Вот бы и Вам, Серкидон, прокатиться тем же маршрутом, имея под боком приятную попутчицу! Лично я себе такое путешествие запланировал в одной из следующих жизней: в мужском ли, в женском воплощении, женихом ли, невестой ли, а нет – так мелкой пташкою, но побываю в тех местах обязательно!

А что же наши молодые?..

Вернулись в Трир. Они были счастливы три с половиной месяца. Счастья было полные штаны! Так им было хорошо, что выбрали они блаженство и благополучие лет на двадцать вперёд. А что потом? «Скатилась со счастья вожжа», – жаловался есенинский «форейтор». После сладостного свадебного путешествия – горестное гонение по Старому Свету.

А ведь начиналось-то по-козырному! Диплом Карл защитил с блеском, принялся редактировать рейнскую газету, тираж которой вскоре увеличился десятикратно! Маркс лично писал передовицы и мечтал сделать свою газету флагманом революционной демократии. Восторженная фрау Дорнеманн пишет:

«Никогда прежде отсталые прусские порядки не подвергались бичеванию с такой едкой иронией и меткостью выражений, с такой ясностью мысли и таким обилием неопровержимых фактов».

Долго терпеть бичевание с едкой иронией власти не пожелали: газету закрыли. Маркс – безработный. Давний приятель отца зашёл на огонёк и намекнул, что есть возможность получить «доходное место». Взамен пустяки: верой и правдой служить правительству Пруссии.