Муж-озеро

Больше она не ходила к мысу. А скоро это стало невозможным: вдоль берега, навстречу возможным поползновениям «бомжей», выдвинулся новенький забор. Он шел, как и предполагалось, на расстоянии сорока метров от воды, постепенно отрезая, как кинговские лангольеры отрезали прошлое, одну за другой популярные туристические стоянки. Пару раз Танюша слышала возмущенные крики и ругань отдыхающих, которые вздумали приехать на любимое место и застали его в процессе циничного захвата. Но Кудимов, уяснив, что «эти уе…ки по-хорошему не понимают», удвоил охрану. Теперь на передовой продвижения забора вместе с десятком таджиков выступали с каждой стороны четверо-пятеро мужичков в комуфляже (говорят, что видели и дагестанцев). Это снижало желание даже самых неробких туристов (например, квадроциклистов), наехать на забор бампером, кинуть через него что-нибудь или хотя бы обматерить рабочих. Стоянки исчезали со скоростью примерно три штуки в неделю. Забор, правда, был не каменным, а из дешевого профлиста. Видимо, модерновые кованые завитки изготавливались на заказ и запаса их не имелось. К тому же, на капитальные секции пришлось бы потратить много времени. А Кудимов явно хотел ошеломить врагов блиц-кригом. Металлические щиты спешно красились в то же колер, что и штукатурка основного забора; но все равно это выглядело, как пародия.

По мере того, как забор поглощал берег, усиливалась туристическая нагрузка на оставшуюся часть. Не все туристы, привезя на джипах свой скарб и надеясь, как обычно, «конкретно отдохнуть» с шашлычком, озлобленно уезжали. Некоторые оставались и озлобленно теснили других. То и дело возникали склоки между теми, кому следовало бы, наоборот, сплотиться против захватчиков. Если бы кудимовские домочадцы видели эти сцены, то могли бы лишний раз с удовольствием отметить, что являют собой остров высокой культуры в окружении «быдла». Хотя домочадцам и самому Кудимову было на сей счет все равно. Он не намерен был повторять прецеденты обратной связи с народом, и теперь связь осуществлялась исключительно посредством звуков шурупов, заворачиваемых в опалубку. Как ни странно, звуки были убедительными, и народ больше не возражал. Первое время строилось только одно крыло забора, слева от поместья. Танюша надеялась, что этим дело и ограничится, и метров через триста захват завершится, уткнувшись в воду. Строить симметричное крыло справа не имело смысла: с той стороны мыс заканчивался влажной низинкой, где все равно никто не ходил, и Кудимову не от кого было отгораживаться. Но, оскорбленный в лучших чувствах всесильного властелина, он пошел на принцип, и через пару недель забор пополз обнимать Озеро справа. Местами профлисты оказывались всего в десяти метрах от зарослей камыша, и единственное, что отрезали — это тропу вдоль Озера. Наверняка хозяину не составило бы ни труда, ни совести отхватить ширину побольше, но правее тропы начинался резкий подъем на холм, и вести по нему забор было затруднительно. Кстати, если бы холм не был покрыт сосновым бором, то с его вершины можно было бы обозреть и захваченную тропу, и берег, и Озеро, и даже дом с причалом. Но частые стволы деревьев и густой подлесок не давали такой возможности. Это оставляло надежду, что хотя бы здесь Кудимов не будет вырубать лес. Впрочем, на стоянках раздавались предположения (теперь туристы соревновались друг с другом в пессимистичных прогнозах), что ничто не помешает этой суке (при этом говорившие невольно понижали голос и оглядывались вокруг — слишком уж близко подошел враг) застроить также и холм. «Может, у него какие дружбаны есть, они в бору построятся. Вообще без леса останемся», говорили они. Неспособность помешать злу вызывало желание дополнительно его демонизировать — так оправдывалось собственное бессилие.