Муж-озеро

Подлипа, слава Богу, никакого не было, и Танюша догадалась, что своим деланным унижением он пытается ее подбодрить.

— Да н-ничего, нормально… А почему ты сзади? Ты же вроде был впереди всех?

— Да соскучился я там один. Дай, думаю, спущусь, посмотрю, не забыли ли кого, а заодно и языком почешу.

Только сейчас Танюша поняла, что он без рюкзака.

— А как же ты так спустился, что я тебя не заметила?

— Наверное, была очень увлечена своими мыслями, — Ион хитро прищурился. — Да я по верхнему краю оврага скатился, вот там. — Он показал палкой. — Хорошо приземлился пару раз, хе-хе. Один раз прямо в березу. Прямо между лыж — ты-дынс!

Он ждал, что Танюша рассмеется его выдуманной неловкости, но она так пала духом, что смогла самое большее сдержать слезы. Тогда он прибег к последнему средству.

— Слушай, снимай-ка рюкзак. — И, не дожидаясь ответа, подошел сзади и ухватил танюшин рюкзак за боковые стяжки. — Расстегни поясник.

Танюша, которая машинально уже потянулась было к пряжке, остановилась — следовало все-таки из приличия запротестовать.

— Ой, ну что ты, зачем… Я ничего, я так дойду. Просто снег очень рыхлый.

— Конечно-конечно, дойдешь, кто бы спорил! Просто медленно, и устанешь. И будешь грустная. А это — неправильно. А без рюкзака ты дойдешь быстро и будешь веселая. Так ведь оно лучше, верно?

Отеческий тон подействовал, и Танюша покорно опустила руки. Рука Ионы незаметно скользнула по ее поясу, и пряжка ремня, которая всегда была довольно тугой, вдруг сама собой раскрылась. Тяжесть рюкзака вдруг исчезла, а в следующую минуту он уже оказался у Иона на спине, словно вообще ничего не весил.

— Давай, ступай точно за мной. Где я — там не проваливается, хе-хе. Ты Кастаньеду не читала? Нет? Что? Глупость и пошлость? А, ну да. Вобщем-то, согласен. Но там было про такие невидимые щупальца, которые ты выпускаешь и прикрепляешься к впереди идущему. И все — ты на нем как бы едешь. Он тебя везет. Ну что, прикрепилась ко мне? Хорошо идется? Чего, и раньше так делала? Ну вот, а говоришь — пошлость. А, ты сама придумала? Ну поня-ятно. А еще, знаешь…

Он говорил без остановки, поминутно оглядываясь. Танюша напрягла все свое внимание, чтобы уследить за его словами, и сама не заметила, как забыла об усталости. Странно, и снег действительно как будто стал меньше проваливаться. Ну да, ведь без рюкзака она стала легче. Но было еще что-то. Будто бы это не она вцепилась невидимыми щупальцами в лыжи Иона (она и вправду всегда так интуитивно делала, да и другие, наверное, тоже), а Ион выпустил свои щупальца назад, обхватил Танюшу и тащил вверх по склону. Ей вдруг стало легко, и она изумилась, отчего прежде было тяжело?

Началось выполаживание, и деревья стали заметно редеть. Между елями теснилось все больше костлявых берез, свидетельствуя о смене высотной зоны. Галсы лыжни, по которой они шли, постепенно спрямлялись, пока не превратились в ровную линию. Но при этом появился встречный ветер. Танюша все гадала, заметят или нет ее отставание. Но, увидев качающиеся впереди рюкзаки девчонок, успокоилась: значит, ждать будут не только ее, и ответственность удастся поделить. Вскоре и ели закончились, окончательно сменившись березняком, который становился все ниже и тоньше и, наконец, рассыпался по склону тонкими прутиками, похожими на чью-то редеющую шевелюру. На самом верху видимой перспективы сгрудилась кучка разноцветных пятен: группа ждала отстающих, не снимая рюкзаков. Холодный ветер не способствовал длительному отдыху.

Ион с Танюшей почти догнали Олю и Ксеню, и Танюша почти успокоилась, что ее страшный проступок — слабость — потеряется в общей статистике. Правда, Серега заметит, что Ион помог ей нести рюкзак. Но ведь это можно объяснить джентельменской любезностью. Может, она вовсе и не хотела рюкзак отдавать… В этот момент Танюша посмотрела направо и… тотчас забыла о страхах. Вид, который открылся перед ней, был тем самым, ради чего нормальные люди ходят в походы, и ради чего, хотя бы отчасти, ходила и она. Почти на половину окоема расстилалось бескрайнее лесное море. Она и не заметила, как лыжня поднялась на плато. В самом низу угадывалась узкая щель — тот самый каньон, из которого они выбрались. А вдали, за лесом, подобно лысинам в венчиках волос из березняка, начали выступать белые увалы соседнего хребта. Над этой долиной еще светило солнце, в то время как другая половина небосвода, слева, уже была скрыта огромной белой тучей. Резкий ветер в лицо был ее предвестником.

Доковыляв до группы, Танюша поняла, что горизонт, как всегда, жестоко ее обманул: подъем здесь не заканчивался. Хребет был выше; правда, в середине его спина как будто раздваивалась, образуя черную каменную щель, уводившую неведомо куда. Серега и Игорек озабоченно ее рассматривали, сверяясь с ненужной, вобщем-то, картой.

— Это оно? Типа висячая долина?

— Угу, она самая. — Ион прислонил Танюшин рюкзак к своему и присоединился к суровому мужскому совещанию.

Щель была близко, и оттуда доносился гул ветра.

— Не хрена себе, да там аэротруба целая.

— Девчонки, берегите уши. Отмерзнут-отвалятся…