Муж в наказание

— Тогда просто войди в комнату, без пререканий, — ждёт, терпит, глядя впереди себя на окно нашей спальни. Желваки его вздуваются, когда он понимает, что я не собираюсь безропотно подчиняться ему всякий раз. — Диана, твою мать! — рявкает он, сжимая кулаки. Вывела всё-таки из себя. Как же у меня легко получается смутить его покой. — Не зли меня, прошу. Не сейчас. Не тогда, когда я сам не силах понять, что творю…

Он хватает меня за руку и с силой заволакивает внутрь комнаты, швыряет на кровать, как куклу. Во мне снова просыпается страх оказаться униженной и грязной. Я не вытерплю подобного вновь. Поднимаюсь на ноги, пячусь к балкону.

— Скажи, так будет всегда? — спрашиваю я.

— Что именно?

— Ты будешь делать только то, что хочется тебе, не беря во внимание то, чего хочу я?

Взгляд его становится острым, как арбалетные стрелы, смазанные смертоносным ядом, я становлюсь мишенью, а кровать — единственной преградой между нами.

Смотря на меня в упор, Эмир плавным шагом подходит к этой преграде, забирается прямо в ботинках и проходится по белоснежному постельному белью своей пыльной подошвой. Он спрыгивает на пол и оказывается напротив меня. Очень близко, чем вынуждает меня задержать дыхание и забиться в угол, ища там спасение.

Рука Эмира взлетает вверх, он заводит ладонь за мою шею и наклоняется своим лицом к моему.

— Всегда, Диана, — шепчет он у уха, множа на затылке мурашки. — А знаешь, почему? Потому что мы с тобой должны хотеть одного и того же, дорогая моя. Если до тебя наконец это дойдёт, то тебе будет намного легче мириться со своей участью. А теперь успокойся, — убирает руки в карманы и избавляет меня от такой некомфортной близости, направляясь к двери. — Найди, чем себя занять до обеда.

— Что же будет в обед? Ты вновь залезешь на меня как животное и воспользуешься моей беспомощностью?

— А ты этого хочешь? — глянув на меня из-за плеча, всерьёз спрашивает, вопросительно вскидывает бровь. Я сглатываю вязкую слюну и мотаю головой. — В обед будет всего лишь обед, если ты в очередной раз чего-нибудь не выкинешь.

— А что…, — останавливаю его в проходе, — что будет с Софией?

— Ничего. Чтобы бросаться такими обвинениями, нужны доказательства. У тебя их нет, поэтому пока всё пустили на тормозах. Диана, я не смогу больше довериться тебе. Надеюсь, ты это осознаёшь?

— Невелика потеря! — кричу я ему вслед и захлопываю с силой дверь, когда он уходит.

Эта комната становится моей темницей на целых три недели, а я становлюсь её единственной узницей.

На протяжении трёх недель я видела Эмира лишь из окна. Он не приходил больше, не беспокоил меня своим присутствием. Есть доля вероятности, что он чувствует за собой вину, а, может быть, на то есть другие причины.

Я тоже особо не высовывалась. Правда, однажды мне захотелось подышать свежим воздухом, но стоило попасться на глаза Назару, как я тут же вернулась в свою комнату. Мне было неловко смотреть на него, держать в себе всю правду о его жене и не решаться открыть ему глаза на неё.

Наверное, он единственный, к кому я испытываю здесь жалость.

Стук в дверь ранним утром нарушает мой спокойный сон. Прислуга обычно приходит в девять, чтобы принести мне завтрак, а сейчас стрелки часов только-только приближаются к восьми утра.

— Кто там? — сипло спрашиваю, навострив уши.

— Я, открывай, — голос Эмира ровный и спокойный.

Приподнявшись с кровати, я набрасываю на себя халат, кутаюсь в нём. Беру с тумбы ключ и открываю им дверной замок.

— Что тебе нужно? — с нескрываемым раздражением спрашиваю, высунув голову в щель.

— Собирайся. Через двадцать минут жду тебя у машины, — говорит он и тут же в спешке уходит.

— Куда это?

— На приём к гинекологу, — обыденно произносит уже с лестницы. — У тебя задержка, насколько я знаю.

Моё тело моментально бросает в жар, в глазах темнеет и ноги ватными становятся.

Откуда он узнал о задержке?

Даже я о ней не знала до настоящего момента.

Но покопавшись в памяти, я действительно прихожу к выводу, что у меня сбой в цикле.

Но это ведь ещё ничего не значит…

Нет…

20. Ложные надежды

Мой разум подвергается бесконтрольной панике всю дорогу, ведущую до клиники. Я никак не могу понять себя. Не могу разобраться в тех эмоциях, ощущениях, одолевающих меня. Сознание моё устраивает самый настоящий бунт, попеременно проваливаясь в небытие. По телу будто бы пропустили электричество, наполнив меня живительной энергией. Но наряду с силой появляются и ещё большие опасения. Инеем покрывается кожа от мысли, что я могу оказаться беременной, а в следующую секунду замечаю, как по венам моим уже во всю свою мощь струится непривычное тепло.

Я расхожусь во мнении с собой же. Мои чувства по поводу задержки разделились на два лагеря.

Мне безумно волнительно, но волнения мои имеют различный характер.

С одной стороны, я чувствую как за спиной моей потихоньку вырастают крылья. Огромные, красивые, с широким размахом. Но с другой стороны, я уже предчувствую, как эти крылья вырывают с корнями.

Сначала мне позволят взлететь до самых небес, а потом вынудят разбиться о скалы своих несбывшихся надежд.